— Когда я в это поверю, отправьте меня к
психиатру, — ответил он.
— Говорю вам, дело не в нашей с вами вере. А в том, что
кто-то к этому ритуалу отнесся всерьез. Потому и не могу отбросить всю эту чертовщину,
как вы выразились.
— Вы хотите сказать, кто-то решил разделаться с
вице-губернатором подобным образом? И Светлана к этому причастна?
— Разумеется, если мы нашли куклу в ее квартире.
— Но ведь не могла же она в самом деле…
— Что?
— Убить его? — Он смотрел на меня, точно от моего
слова зависело, верить ему или нет.
— Агнесса кого-то боится, — продолжила я. —
Она склонна называть его дьяволом, но у него могут быть и другие имена. Я
думаю, с ней стоит поговорить. По крайней мере, попытаться выяснить, что это за
кукла и как она попала к Светке.
— Что ж, хорошо. Я не знаю, стоит ли особо
прислушиваться к словам сумасшедшей, но если вы…
— А что с Талызиным? — быстро спросила я.
— Что с ним? — растерялся Алексей Дмитриевич.
— С ним вы не против поговорить?
— Талызин обычный бандит. Причем из «шестерок», то есть
мало чего знает, а скорее, и вовсе ничего не знает. Ему сказали, он сделал.
Беседа с ним вряд ли прояснит ситуацию. А вот обратить на себя внимание и гнев
господ бандитов мы, безусловно, сумеем. Вам не кажется, что игра попросту не
стоит свеч?
— Я подумаю над этим, — кивнула я. — Что ж,
едем к Агнессе?
Алексей Дмитриевич поднялся и первым направился к двери.
Видно, в душе он был азартным человеком, иначе как еще объяснить его
необыкновенную покладистость и желание болтаться со мной по городу в свой
кровный отпуск? Хотя, может, у него свой интерес имеется, о котором он забыл
мне рассказать? В любом случае лучше держать его на глазах. Да и после
вчерашнего происшедшего в гостинице мужчина рядом мне совсем не помешает.
По дороге Ковалев вновь приглядывался к потоку машин сзади,
но ничего подозрительного высмотреть не сумел. Его это вроде бы огорчило.
Оказалось, так и есть. На мой насмешливый вопрос он ответил:
— Хорошо, если к нам у них пропал интерес. А если они
стали умнее?
Мыслили мы в одном ключе: лучше держать врага на глазах, чем
где-то за спиной.
* * *
В двери квартиры Агнессы торчала моя записка. Выходит, с
самого утра она дома не появлялась. В этом не было ничего необычного. В конце
концов, на дворе весна, солнце светит, грех сидеть в квартире. У нее могли быть
родственники, которых она собралась навестить, или просто знакомые, но я
почему-то ощутила беспокойство.
— Вчера вечером свет в окнах не горел, — подумала
я вслух.
— Уехала куда-нибудь, — ответил Алексей
Дмитриевич, но и в его голосе ощущалась нервозность. Он зачем-то нажал кнопку
звонка, а потом толкнул дверь. И она вдруг открылась. С противным скрипом, от
которого холод пошел по спине. — Черт, — пробормотал Ковалев и
беспомощно огляделся, как будто искал защиты. — Надо вызывать милицию;
— Может, мы для начала посмотрим, что там? Вдруг она
просто забыла закрыть дверь?
— Скорее кто-то открыл ее без ведома хозяйки. Надеюсь,
с этой чокнутой ничего серьезного не случилось. Дайте-ка мобильный… — Он
протянул руку, но я не обратила на его жест внимания и вошла в квартиру.
Было очень тихо, даже холодильник не работал. Вообще ни
звука. Зато был запах. Я узнала бы его из тысячи. Так пахнет кровь. Этот запах
был, безусловно, знаком и Ковалеву. Он вошел в квартиру следом за мной, и лицо
его сразу окаменело. Он понял, что произошло, еще раньше, чем увидел.
— Идемте отсюда, — позвал резко, но я уже сделала
последние два шага, отделявшие меня от двери в комнату.
Дверь была открыта, и я увидела Агнессу. Она лежала на полу,
ноги на ширине плеч, руки раскинуты в стороны, лицо залито кровью. Сначала я
решила, что ей выбили зубы, но потом увидела рядом с лицом кровавый комок и
поняла, что это язык. В ладони и стопы ей вогнали кухонные ножи. Агнесса лежала
в белой ночной рубашке, точно пародия на Христа. Она умерла бы от потери крови,
но тем, кто это сделал, этого показалось мало. Они вскрыли грудную клетку и
вырвали ей сердце. Я увидела капли крови на полу. Ковалев их заметил первым и
пошел в кухню, я шла следом. Холодильник действительно отключили, дверца была
выпачкана кровью. Ковалев распахнул ее, и я увидела на средней полке сердце.
— Это он, — сказал Ковалев.
Лицо его было землисто-серым, и я даже забеспокоилась — чего
доброго, упадет еще в обморок. Однако держался он спокойно и уверенно. Прошел к
телефону и набрал номер милиции. Пока он разговаривал с дежурным, я еще раз
осмотрела труп.
— А у вас крепкие нервы, — заметил он, когда
закончил разговор.
— Ага. Я укрепляла их, работая в анатомичке.
— Шутите? Зачем это вам?
— Я редкая девушка.
— Это уж точно.
— Значит, вы думаете, тут побывал наш маньяк? —
спросила я задумчиво.
— Кто ж еще? Звериная жестокость. Вырванное сердце… Еще
и в холодильник его запихнул, чертов психопат!
— Он был не один, — сказала я.
— Почему вы так решили?
— Допустим, он вошел, оглушил ее, а потом распял на
полу. Он очень рисковал, она могла очнуться и закричать.
— Он отрезал ей язык.
— Светку он связал. У нее на руках и ногах были следы
от веревок. Здесь ничего подобного. Наш маньяк осторожен, он не стал бы
рисковать. Тем более что здесь не заброшенная стройка. Рядом люди. Кто-то
что-то услышит и вызовет милицию. Мне кажется, их было двое. Один держал ее,
другой… Да, минимум двое. Но главное не это. Метка отсутствует. — Ковалев
присел на корточки рядом со мной. — Грудь разорвана, у Светланы было то же
самое, но он еще вырезал крест на шее. Здесь нет ничего подобного.
— Идемте отсюда, — выпрямляясь, сказал
Ковалев. — В голове не укладывается, как люди…
Вид трупа и меня вгонял в глубочайшую депрессию. Мы вышли в
прихожую. Возле зеркала был прикреплен листок бумаги. Пытаясь отвлечься, я
стала изучать, что там написано. Неожиданно это меня заинтересовало.
— Похоже на график работы, — сказала я. Ковалев,
взглянув, со мной согласился:
— Да, похоже.
— Но ведь она была на инвалидности и официально нигде
не работала.
