— Еще бы, — усмехнулся Пашка, но в глазах
появились веселые огоньки. Он сгреб пистолет со стола, сунул его в карман
рубахи и пошел в ванную.
Я стояла возле окна, наблюдая за спящим городом. Пашка
вернулся быстро, спросил:
— Джинсы снимать или так ложиться?
Ответа не дождался, штаны снял и устроился ближе к стене.
Когда я вернулась из ванной, была уверена, что он уже спит. Не тут-то было.
Только я натянула на себя одеяло, как он сказал:
— Светка, к Гризли этот тип отношения не имеет. Гризли
на фиг не надо возиться с удавками и шприцами. Взяли бы за шкирку и сунули в
тачку. Этот тип хотел тебя убить. И вовсе не из-за твоей красивой машины. Он
убийца, понимаешь? Настоящий убийца. Не знаю, как объяснить, но я это
почувствовал… — Он помолчал немного и продолжил:
— У меня есть место, где можно отсидеться, но бабок
нет, и…
— Спи! — цыкнула я.
— Дура ты упрямая, — разозлился он. — Такая,
блин, дура… Послать бы тебя подальше и…
Я пнула его пяткой в живот. Он охнул, погладил мое колено и
весело сообщил:
— Вот как раз поэтому ты мне и нравишься.
— Тогда все в порядке, — заверила я. —
Регулярные тычки тебе обеспечены.
* * *
Утром меня разбудил громкий стук в дверь. Я подняла голову,
взглянула на наручные часы и с удивлением присвистнула. Половина одиннадцатого.
Покосилась на Пашку — он спал, отвернувшись к стене, и просыпаться явно не
собирался. Вчера мы легли поздно, и он, по его словам, последнее время все
больше ночевал по чердакам, но я все-таки заподозрила его в симуляции: грохот
со стороны коридора стоял невообразимый.
Я нехотя встала и протопала к двери, на ходу собрав волосы в
лучок и зевая. На пороге обозначился Ковалев. Физиономия то ли очень
взволнованная, то ли злая. Выяснилось, что взволнованная. Он вздохнул, буркнул:
«Слава богу!» — и вошел в номер. После чего начал гневаться:
— Какого черта ты не сказала, что произошло?
— Решила, что до утра подождет. Значит, ты уже в
курсе? — Я опять зевнула.
— Сегодня начальство вызывало. В городе только и
разговоров что о зверском убийстве, хотя реальность чудовищнее любых фантазий.
Расписали так, что…
— Ты убийство Агнессы имеешь в виду?
Ковалев сделал два стремительных шага и замер. Разумеется,
причина его внезапного одеревенения была мне ясна. Она как раз поднялась с
кровати и смотрела на Ковалева, в замешательстве моргая.
— Здравствуйте, — наконец сказал Пашка.
— Привет, — ответил Ковалев и перевел взгляд на
меня.
— Я нуждалась в утешении, — пожала я плечами,
сообразив, что рассказ про мое доброе сердце и про то, как я не смогла оставить
человека на улице, прозвучал бы исключительно по-дурацки. — А вы, офицер,
мне постоянно отказываете.
— Нас ждут в половине двенадцатого. Поторопись, —
ответил Ковалев.
Смотрел равнодушно и даже тупо. Плечи опущены, в глазах
пустота. Затюканный мент, да и только. Выдал его лишь первый взгляд, обращенный
ко мне, когда свою роль сыграл элемент неожиданности. Следовало признать, что
Ковалев умел держать себя в руках. Да и в артистизме ему не откажешь.
— Тогда я пошла в ванную. Кстати, молодого человека
зовут Павел, а это Алексей Дмитриевич.
— Здравствуйте, — еще раз сказал Пашка и даже
поклонился. Потом поспешно натянул джинсы, а я удалилась в ванную.
Я не особенно торопилась, желая дать возможность мужчинам
присмотреться друг к другу. Минут через десять в дверь постучали, я открыла, и
в ванную внедрился Пашка.
— Ты что, спятила? — зашипел он.
— В каком смысле?
— Он же мент!
— Ну и что?
— Черт… — разозлился Пашка. — Ну, блин, спасибо
тебе большое!
— За что?
Он хотел ответить, но у него не нашлось слов. Выскочил из
ванной, и вскоре я услышала, как хлопнула входная дверь. Когда я появилась в
комнате, Ковалев стоял возле окна и задумчиво пялился на стоянку внизу.
Впрочем, может быть, его увлекло что-то другое. Я кашлянула, он повернулся.
— Готовы?
— Мы что, опять на «вы»? — удивилась я. Он
внимательно посмотрел на меня, но, как и у Пашки, слов у него не нашлось.
— Молодой человек ушел, — все-таки сообщил он
через минуту.
— Я заметила.
Я стала застилать постель, а он продолжил смотреть на меня.
— Времени очень мало, — сказал Алексей Дмитриевич.
Как видно, его раздражали мои неторопливые движения.
— Слушайте, участковый, если я скажу, что между нами
ничего не было, вам станет легче? — спросила я, подходя к нему.
— Мне это безразлично.
— В самом деле? — не поверила я, заглядывая ему в
глаза.
— Абсолютно, — ответил он.
— Верю. — Я коснулась его руки. — Очень жаль.
— Мы можем идти? — поинтересовался он.
— Ты так и не объяснил, что случилось.
— То, что и должно было случиться. Я уже сказал,
убийство Агнессы взбудоражило весь город. В троллейбусе шепотом передают
подробности одну страшнее другой, на нашу суету обратили внимание, а тут еще
нападение на тебя этой ночью… Кстати, что произошло?
Мы как раз выходили из номера, я заперла дверь и пошла по
коридору, но не в сторону лифта, а туда, где была запасная лестница. Ковалев
остался стоять, нетерпеливо поглядывая на меня. Я подошла почти вплотную, но в
зеркальной поверхности двери увидела лишь размытый контур своей фигуры. «Это
просто освещение», — решила я, но, кажется, не очень себя убедила.
— Черт-те что, — сказала я громко.
— Если хочешь, чтобы я понял, выражайся яснее, —
буркнул Ковалев.
— Вчера мне позвонили, уже ночью. Предложили
встретиться. Я вышла из номера и увидела Светку. Она стояла вот здесь и качала
головой. Вот так. А через десять минут на меня напали.
— Ты все это сейчас придумала? — нахмурился
Ковалев.
