— Переживу. Накрылась тачка, — заметила я со
вздохом, поворачивая ключ в замке зажигания, мотор заработал сразу, а я вновь
вздохнула, теперь с некоторым облегчением.
— Сочувствую, — кивнул все еще злой Ковалев.
Непонятно было, на кого он злился: на парней, на меня или все-таки на себя.
— Да ладно. Она застрахована. А вот и наш друг
Гризли, — заметила я. Знакомый джип появился в переулке, когда мы уже
выезжали на проспект.
— Мне надо «Скорую», — подал голос парень.
— Ага, разбежался… — кивнула я. — И не мечтай,
придурок, что мы тебя ментам сдадим. Сейчас мы убедительно попросим нашего
друга Гризли задать тебе несколько вопросов, после чего он тебя и закопает. Так
что обойдешься без ментов и «Скорой».
— Кончай болтать, мне правда «Скорая» нужна, —
взвился парень.
Ковалев повернулся и въехал ему в ухо.
— Наркоз, — пояснил виновато, когда парень
отключился.
— Гениально, — согласилась я. — Скажите-ка,
участковый, вы давно взяли за правило носить с собой оружие?
— Как только услышал о киллере. Киллер не медведь, на
него с рогатиной не ходят.
— Логично, — кивнула я. — А у тебя случайно
нет укромного местечка, где мы могли бы побеседовать с товарищем?
— Гараж подойдет? И, кстати, ты не могла бы ехать
побыстрее? Выстрелы слышали, сейчас весь район оцепят, нас ожидают
неприятности. Особенно меня. А тебе вряд ли позволят и дальше оставаться в
городе.
— Где гараж? — спросила я, сочтя его слова
разумными и увеличив скорость.
— У кладбища. Верхнего, — добавил он хмуро.
Но прежде чем отправиться в гараж, необходимо было
избавиться от Гризли. Покинув опасный район, мы поменялись с Ковалевым местами.
Вот тут он и показал, на что способен. Зря Алексей Дмитриевич утверждал, что в
шпионских играх ему участвовать не доводилось. У меня сложилось впечатление,
что он изрядно поднаторел в них. В общем, у Гризли не было никаких шансов
удержать нас в поле зрения. Избежав его опеки, мы направились к кладбищу.
* * *
Гараж был кирпичный, добротный. Я загнала «Ауди» внутрь,
Ковалев запер ворота на железный засов. Парень скулил не переставая, Алексей
Дмитриевич выволок его из машины, мельком оглядел и отошел в сторону. Я стащила
с нашего пленника куртку и тоже посмотрела на рану, после чего подошла к
Ковалеву.
— Что скажешь? — спросила я, кивнув на парня.
— Рана пустяковая.
— Ты уверен?
— Ему только бок ободрало. Выглядит внушительно из-за
того, что он весь в крови.
— А чего он тогда так стонет? — озадачилась я.
— Умереть боится, — недовольно буркнул
Ковалев. — Такие, как он, почему-то очень умирать боятся.
— Какие такие? — не унималась я.
— Такие, что бабам ножи в руки загоняют.
Я не была уверена, что именно этот парень загонял Агнессе в
руки и ноги ножи, и потому решила его перевязать. А тот, вместо того чтобы
сказать мне спасибо, вновь начал требовать «Скорую», грозился умереть и так надоел,
что я всерьез подумала: жаль, что Ковалев его не пристрелил. Но черные мысли
занимали меня недолго, я убрала аптечку и сказала парню:
— Значит, так. Машину вы мне изувечили, за одно это
башку оторвать тебе не жалко. С ментами связываться совершенно не хочется,
задолбают вопросами, что и как, а они непременно возникнут на горизонте, если
«Скорую» вызвать. Так что забудь о ней сразу и навсегда. Если ты скончаешься,
мы будем этому только рады. Полежишь немножко в смотровой яме, и когда все
стихнет, мы тебя где-нибудь закопаем. Дружки твои на нас в милицию жаловаться
не пойдут. Так что мы тебя сейчас свяжем, рот заткнем, чтоб не орал, и уйдем по
своим делам, а ты здесь умирай на здоровье.
— Так я тебе и поверил, — нахально ответил парень.
Он храбрился, но кровь, которая на этот раз лилась из него самого, его
напугала.
— Вот уж что совершенно не имеет значения! —
пожала я плечами.
— А перевязывала тогда зачем?
— Затем, чтоб ты здесь все не изгадил.
— У тебя есть альтернатива, — подойдя к пленнику,
заявил Ковалев и пнул его ногой в простреленный бок. Разумеется, парень взвыл,
а я недовольно покачала головой, хотя и вынуждена была признать, что это
наиболее действенный метод. — Правда, выбор небольшой: сдохнуть здесь или
рассказать нам о шалостях Авдотьева.
— Никакого Авдотьева я не знаю, — торопливо
заверил пленник, за что тут же снова получил ногой в бок. Он взвыл, а я
спросила:
— Тебя звать как?
— Не твое дело, — ответил парень сквозь зубы.
— Не хочешь, не отвечай. Буду звать тебя Таней.
Тут в разговор вмешался Ковалев.
— Почему Таней? — заинтересованно спросил он.
Нашего раненого, кстати, этот вопрос тоже, видимо,
взволновал — он затих и смотрел на меня выжидающе.
— Как Зою Космодемьянскую, — пожала я
плечами. — Ее мучили, а она все молчала и молчала.
— Так ведь она Зоя… — попытался проявить
сообразительность парень.
Я закатила глаза, поражаясь чужому невежеству в вопросах не
столь давней истории.
— Короче, Таня! У тебя один шанс остаться в живых:
ответить на все наши вопросы. Ответишь, мы, так и быть, отвезем тебя в
больницу.
— Никакого Авдотьева я не знаю.
— Да неужели? Мы ж с тобой виделись недавно в его
конторе. Я ему письмецо приносила. Неужто ты моей красоты не заметил?
Физиономия парня еще в машине показалась мне знакомой. А
теперь, когда я смогла его разглядеть как следует, сомнений не осталось: именно
его я видела в комнате для охраны, когда передавала для Авдотьева свое
провокационное письмецо.
— Ты еще просто не понял, в такое дерьмо
вляпался, — продолжил разговор Алексей Дмитриевич, привалясь к верстаку.
— Надо полагать, Авдотьев вас отправил за нами из-за
фотографии, где покойничек свою голову в руках держит? — сказала я. —
Чего глаза таращишь? Про кладбище мы знаем. И послал он вас с целью захватить
нас и устроить, все на том же кладбище. Так, Таня?
