Я поставила фотографию на место и покинула офис. Вечером,
встретившись с Валеркой, всерьез подумывала предупредить его, но это показалось
мне глупостью: даже если Светка попытается свести с ним знакомство, обмануть
его она не сможет. Он разумный парень, к тому же, как я успела заметить,
наблюдательный. Следовательно, выдать себя за меня у нее не получится, а
соперниц я не боялась.
О фотографии я ему тоже ничего не сказала, не желая долгих
объяснений по поводу Светки. К тому моменту я уже решила, что терпению моему
пришел конец и мне придется предпринять некоторые шаги. Я обратилась к людям,
которые умеют убеждать, и через несколько дней Светка покинула редакцию, но еще
упрямилась, не желая уезжать из Петербурга. Устроилась в другую газету — я
видела материалы за ее подписью, как всегда, совершенно бездарные. И с новой
работы Светке пришлось уйти, ее преследовала череда неудач, которые она, скорее
всего, и воспринимала как неудачи, а не как чью-то злую волю. Вряд ли ей пришло
в голову, что они каким-то образом связаны со мной, раз долгих пять лет я
проявляла завидное терпение. В конце концов Светка уехала и, как мне казалось,
исчезла из моей жизни навсегда.
Не сговариваясь, мы разделили территорию: она обреталась в
моем родном городе, а я поклялась, что никогда туда не вернусь. Тем более что к
тому моменту мой отец умер от инфаркта, а мама после долгих колебаний
перебралась в Германию к своей младшей сестре. На этом я и поставила точку в нашей
истории.
Как оказалось, напрасно. Светка погибла, и я, не чувствуя ни
особого горя, ни тем более удовлетворения, не могла просто так отмахнуться от
данного факта.
Сделав очередной круг по парку, я устроилась на скамейке,
подставив лицо солнцу. Мысли вдруг покинули меня, было хорошо просто сидеть,
безвольно опустив плечи, греться на солнышке и ни о чем не думать.
Совершенно неожиданно я представила Валерку. Настолько ярко,
что почувствовала его запах и даже прикосновение. То, что мысль о нем пришла
мне сейчас в голову, неудивительно, раз уж я сегодня вспоминала свою историю.
Странно то, что я позволила этой мысли настолько завладеть мной.
Обычно мысли и воспоминания о Валерке я поспешно гнала
прочь, пока они не успели причинить боль. Мы прожили вдвоем две недели, потом я
уехала на пару дней, а вернувшись, не обнаружила ни его, ни его вещей, ни
записки, которая бы это исчезновение как-то объясняла. Вряд ли он принял
решение оставить меня за те два дня, что я отсутствовала, следовательно, с
самого начала знал, что любовь наша ненадолго, не то непременно посвятил бы
меня в свои планы.
Я хотела убить себя, потом хотела найти его… Я много чего
хотела, но не сделала ничего. Есть события, которые надо просто пережить. По
возможности — без бурной деятельности, чтобы не тянулся длинный шлейф
последствий и поступков, которых ты всю оставшуюся жизнь будешь стыдиться,
пытаясь забыть. А так: было и нет. И не было. Вообще никогда.
Наверное, проявив настойчивость и обратившись к нужным
людям, я бы узнала, где он, и разобралась бы в причине такого жестокого
поступка по отношению ко мне. Но дело это являлось для меня настолько личным,
что даже просто говорить о Валерке с кем-то я не могла. За что теперь благодарю
судьбу и свой здравый смысл.
* * *
Я поднялась со скамейки, снова напомнила себе про зонт и
побрела домой. Мысли в голове текли неторопливо, в такт шагам, я щурилась на
солнце и даже улыбалась. Вечером, ложась спать, я была убеждена, что увижу во
сне Светку. Раз уж она и раньше вторгалась в мою жизнь с завидным упорством,
сегодня самое время. С тем и уснула.
Не помню, что мне снилось, но точно не она, однако в
половине пятого утра я проснулась с ощущением тревоги и беспокойства. Стало
ясно: больше не усну. Я прошлась по комнате, чувствуя, что тревога все
нарастает. Выпила на кухне чаю. Ощущение было не из приятных — будто кто-то
стоит за спиной.
— Эй, если это ты, дай знать… — позвала я. И тут же
пожалела о своей шутке: свет внезапно погас и сразу вспыхнул вновь. —
Здорово, — похвалила я и вздохнула.
Есть вещи, над которыми лучше не ломать голову, их надо
просто записать в случайности. Поэтому голову ломать я не стала, кивнула, еще
раз вздохнула и направилась к компьютеру. Светкин сайт нашла без труда. Сайт
без фантазии, зато с претензией, как все, что она делала. Удивление вызвало
лишь одно обстоятельство: она зачем-то поместила здесь ту самую фотографию, где
я с Валеркой. Подпись под ней: «Я с другом». Неужели рядом с ней не было ни
одного мужчины, который заслужил этой подписи? Или и это она сделала, чтобы
досадить мне?
Против желания я уставилась на фотографию, пытаясь
представить, что было бы со мной, не сбеги тогда от меня Валерка? Я была бы
счастлива? Была, не была… Ага, вот и сообщение о гибели Светки. Ничего
конкретного — «трагически погибла.., ведется следствие». Ясно, что здесь мне не
найти интересующие меня сведения. Я решила просмотреть губернские газеты за тот
период. Ого, смерть Светки вызвала шквал публикаций! Я читала их одну за
другой, но в них было больше эмоций, чем фактов. Поначалу все сходились во мнении,
что убийство носит некую политическую окраску: за два месяца до гибели Светка в
цикле статей обвинила вице-губернатора в хищении и взятках.
Я нашла эти статьи, прочитала. Хм, вице-губернатор должен
быть таким же идиотом, как и она, если Светкина стряпня сподвигла его на столь
решительные действия. Впрочем, кто сказал, что вице-губернатор не может быть
идиотом?
Я вернулась к публикациям после ее смерти. Постепенно тон их
начал меняться. Через месяц после гибели вышла статья, подписанная некой Л.
Кудрявцевой. Такой журналистки в родном городе я не помню, следовательно,
кто-то из новеньких. Кудрявцева первой предложила версию, что это убийство
может быть ритуальным. «Кое-какие моменты позволяют предположить…» Что еще за
«кое-какие»? Так, что дальше? Последнее время Светка интересовалась
оккультизмом, встречалась с профессором Сергеевым и, по его мнению, готовила
цикл статей, возможно даже, проводила журналистское расследование. «Сохранилось
множество записей, жаль, что составить по ним представление, о чем С. Старостина
собиралась писать, невозможно». Ничего удивительного, в Светкиной голове царила
такая сумятица, что она сама толком ничего не знала.
