Хоронили их по всей округе, уложив на могилку маленькую табличку с непонятной для немцев фамилией и датой смерти. После окончания мировой войны все русские захоронения перенесли в одно место, и оказалось довольно не маленькое кладбище. Примерно 750 имен.
Конечно, на бывшей родине они все числятся без вести пропавшими. И лежат бывшие советские безымянные граждане в далекой немецкой земле и никому до них, кроме немцев, нет никакого дела.
Когда же местные «искатели» нашли Монику и пришли к ней с подарками и благодарностями, та была в большом удивлении. Ей недавно исполнилось 75 лет, она мало куда выходит, но о своем поиске рассказывала с интересом. Ее только очень удивляло, полное безразличие нового русского посольства. Она знала, что там, в России теперь другая власть. Она все пыталась растолковать «искателям», что это не по-христиански. «Искатели» сами очень растерянные, только кивали головами.
Вот так до нас иногда доходят отголоски войны.
Понять друг друга
Лёва осматривал свою новую двухкомнатную социальную квартиру.
Об этой квартире в прежней жизни он мог только мечтать.
Вся его жизнь прошла в коммунальной квартире.
Пять семей. Пять звонков над входной дверью, пять газовых плит на общей маленькой кухне. Пять лампочек в туалете. Все соседи знали, кто к кому пришел. Говорить в квартире с друзьями можно было только шепотом. Ведь соседка тетя Соня всегда немножко подслушивала.
– Лёва, – кричала тетя Соня с кухни, – почему у Вас так долго кипит чайник? Зачем делать из квартиры баню?
– Лёва занят с дамой, – вступала в разговор интеллигентная Роза Израилевна, – дайте Леве покой. Выключите чайник! Зачем делать такой тарарам!
И так каждый раз. Как только к Лёве приходили друзья или девушки, в коридоре сразу становилось шумно. Все пожилые соседи шумно обсуждали это событие.
Осип Михайлович, изображая интеллигента, всегда выходил на общую кухню в трусах, но в галстуке. Он считал, что галстук сам про все расскажет.
А дети Цили Наумовны, Петя и Сима, обязательно заглядывали к нему в комнату без спросу и кричали: – Жених и невеста тили, тили теста! Родственников у Левы не было. А что бы не давать повод разговорам, в свою квартиру он старался никого не водить. За всю жизнь он так и не нашел возможности жениться. Все это, и коммунальную квартиру, и назойливых любопытных соседей, сейчас мало кто помнит. Но так он прожил 50 лет своей жизни.
Вот уже год, как он живет в Германии. Он так мечтал о своем жилье. В новой социальной квартире приятно пахло клеем и свежей краской. Ремонт фирмой был окончен только вчера, а завтра ему разрешили въезжать. Мебели у Лёвы не было и денег на нее тоже.
«Все придется начинать с нуля!» – думал Лева. И вдруг сосед по общежитию, в котором он прожил 8 месяцев, с момента приезда в Германию, предложил прогуляться по мебельным свалкам.
– Туда иногда выбрасывают вполне приличные вещи, – рассказывал сосед.
И они пошли, как воришки, ночью. В темноте подворотен они стали рассматривать поломанные диваны, старые кухонные шкафчики. А в одном месте даже нашли поломанный платяной шкаф и несколько вполне приличных стульев. «Вот это удача» – продумал Лева.
Погрузив все это бесплатное «добро» на свой старенький велосипед, он тихонько подъехал к новому дому, где находилась его новая квартира. Все окна дома были темными. Соседи спали. В доме было тихо. Открыв парадную дверь, Лева стал затаскивать найденное добро в свою новую квартиру, создавая невообразимый грохот. Части от платяного шкафа плохо пахли сыростью и котами. А при ближайшем рассмотрении стулья тоже были не «первой свежести».
«– Ну, ничего, – подумал Лёва, – приведу все это в порядок и перебьюсь первое время без новой мебели. А потом подсобираю денег и куплю все новое». Кровати все равно не было, и спать первые дни ему пришлось на полу. На следующий день он проснулся от звонка в дверь.
«-Странно – подумал он, – кто бы это мог быть?» Открыв дверь, он увидел на пороге высоко пожилого немца в очках, который с очень злым выражением лица пытался ему что-то объяснить. Понять, что говорит, немец Леве не удалось, только по обрывкам фраз до него дошло, что тот объясняет, что ночью нужно спать.
Лёва как мог, поблагодарил немца за пояснение и закрыл дверь. С немецким языком у него были большие проблемы. Когда-то в детстве он учил немецкий язык в школе, но в его семье говорили только на идиш. Он считал, что этого достаточно. Потом его послали на языковые курсы, на которых в свои 56 он усвоил только дер, ди, дас. А в доме, где он живет соседи только немцы. И так потекли день за днем. Письма приходили из разных организации в большом количестве. Он не мог большинство из них прочесть. Все это забирало у него очень много времени. Он честно пытался перевести все со словарем, не зная, что канцелярский немецкий со словарем «не дружит».Иногда, отчаявшись, он шел в Красный крест, где ему кое-что переводили.
Из собранной по другим свалкам остаткам мебели, он смастерил тумбочку и столик. Все это он делал сам, и было ему некогда обращать внимание на соседей. Но зато соседи, местные немцы, очень внимательно наблюдали за его холостяцкой эмигрантской жизнью. Для них он был человек из холодной России и совершенно необразованный. Человек, который не знает, что мусор необходимо сортировать в разноцветные баки. А вот картон и бумагу необходимо выбрасывать в совершенно другое место. Но самое главное, категорически нельзя шуметь с 12—00 до 15—00 часов дня и главное после 22—00. В это время, согласно закону люди должны отдыхать. Нельзя пользоваться туалетом после 24—00 ночи, нельзя принимать душ или сливать воду. Нельзя включать стиральную машину в воскресенье. А лестницу в доме необходимо убирать по пятницам. Чтобы ни дай бог не нарушить сон местных пенсионеров.
Всего этого Лева не знал и жил своей размеренной жизнью, которая была ему близка и приятна. Он не устраивал шумных вечеринок, не водил гостей. Он считал, что с соседями у него все нормально.
Ниже этажом жила очень пожилая дама, которая была совершенно не в восторге, что над ней поселился этот жилец из России.
Когда она слышала малейший шум, а все свои ремонтные работы Лёва начинал делать именно после 11—00 и продолжал до 16—00, наивно полагая, что в этот период в доме никого нет.
Протерпев такие шумы неделю, бюргерша позвонила к Леве и начала ему на чистом немецком объяснять, что она должна отдыхать, а он ей мешает.
Лева ничего не понял, но на всякий случай сказал «Алес кля», что должно означать «Все ясно».
На другой день все повторилось, и на третий.
Лева даже стал подумывать, что соседка имеет на него виды.
Однако спустя неделю, к Леве явилась полиция.
Что хотели полицейские, осталось для Левы загадкой.
Но когда они его увидали в дверях, в тапочках на босу ногу, в майке и больших очках, они повернулись и ушли.
