Дафна Моррис перестала тереть лоб и завороженно уставилась на Дизеля:
– Это кот? – ее голос был еле слышен.
– Да, сударыня. Мейн-куны вообще крупные, а Дизель очень большой даже для своей породы.
Тут Элоиза, шурша юбками, подала голос:
– Я считаю, что китайский чай лучше, чем индийский. «Дарджилинг» я совершенно не выношу, а вот «Лапсанг сушонг» обожаю.
– Заткнись, Элоиза, никому не интересно, какой ты чай любишь, – у Хьюберта был тонкий визгливый голос, и я поразился тому, сколько ненависти в нем звучало.
Дафна, снова потирая лоб, почти простонала:
– Хьюберт, миленький, умоляю. У меня сегодня страшно болит голова, ты же не хочешь, чтобы мне стало хуже?
– Дорогая тетя, не обращайте внимания на Хьюберта. Это у него такое дурацкое развлечение – кричать на бедную Элоизу, чтобы позлить нас.
– А тебя я на днях видел с девятнадцатилетним мальчиком, – Хьюберт развернулся на стуле и злобно взглянул на Стюарта. – И это уже не дурацкое развлечение, а отвратительное. Родители паренька хотя бы знают, что он связался с человеком вдвое старше? Мне на тебя смотреть противно.
Мы с Дизелем попятились от этой безобразной сцены. Дизель спрятался за мои ноги, и я сам был готов бежать из комнаты. Кажется, эти люди понятия не имеют, что можно говорить при посторонних, а что нельзя.
Элоиза принялась напевать, Стюарт что-то рявкнул Хьюберту в ответ, а Дафна еще громче застонала. Я смотрел с отвращением, но не в силах оторваться, и вдруг услышал, как мистер Делакорт захрипел.
Его лицо покраснело, он задыхался и держался за грудь, и я со страхом понял, что ему плохо с сердцем.
Глава седьмая
Мистеру Делакорту нужна была помощь, я бросился к нему, но меня отпихнула Синтия, и я ухватился за каминную полку, чтобы не упасть. Я вспомнил, что Хелена Луиза говорила, что Синтия – медсестра. Мысль, что мистеру Делакорту будет оказана профессиональная помощь, меня успокоила.
Синтия достала из кармана пиджака мистера Делакорта пузырек, быстро открыла его и вытряхнула на ладонь маленькую таблетку. В следующую секунду она сунула таблетку ему под язык.
Еще секунду дыхание мистера Делакорта оставалось тяжелым, но постепенно он успокоился, лицо порозовело. Синтия взяла его под руку, подвела к дивану, где сидел Хьюберт, и усадила. Мистер Делакорт кивнул ей снизу вверх, и она отступила в сторону.
– Спасибо, Синтия, – слабым голосом произнес он.
Тут появился Трутдейл – может быть, его позвал кто-то из семьи? – и подал хозяину стакан воды. Мистер Делакорт улыбнулся и сделал глоток, Трутдейл смотрел на него, не скрывая тревоги. Синтия снова села рядом со Стюартом.
Все это время я чувствовал себя довольно неловко, а бедняга Дизель боялся высунуться из-за моих ног. Я заметил стул возле дивана, где сидела Дафна, и уселся на него, Дизель поставил передние лапы мне на колени, и я стал гладить его по голове и тихонько утешать.
Все молчали, и я переводил взгляд с одного члена этой странной семьи на другого, пока их внимание было приковано к мистеру Делакорту. Чувствовал ли кто-нибудь из них угрызения совести из-за того, что довел его до приступа? Потому что мне показалось, что именно их выходки и вызвали приступ.
Дизель сел рядом со мной, я продолжал его гладить.
Наконец, Дафна нарушила молчание:
– Джеймс, милый, как ты? – ее голос звучал неуверенно.
Мне бы не хотелось, чтобы на меня смотрели так, как Джеймс Делакорт на сестру. Она съежилась в углу дивана и отвела глаза, я тоже отвернулся на секунду, очень уж неприкрыто проявились их чувства друг к другу.
Мистер Делакорт снова заговорил, уже громче и не без яда в голосе:
– Дафна, как я могу себя чувствовать, когда вы позорите меня и друг друга перед гостем? Вы все должны извиниться перед мистером Гаррисом за свое отвратительное поведение.
Мне захотелось забиться под диван: Хьюберт смотрел так злобно, словно это я был во всем виноват, Стивен разглядывал то, что зажал в кулаке, Дафна ко мне даже не повернулась, а Элоиза пребывала где-то в собственном мире. Синтия смерила меня таким холодным взглядом, что я с трудом усидел на месте. Я терпеть не мог подобные выяснения отношений и всерьез задумался, хочу ли помогать мистеру Делакорту с инвентаризацией, потому что видеть это семейство каждый день – определенно выше моих сил.
Извиняться никто не стал, и я был этому даже рад: лучше уж сделать вид, что ничего не произошло.
– Принести вам еще что-нибудь, сэр? – Трутдейл все еще маячил за хозяйским плечом.
– Чаю, – ответил мистер Делакорт. – Мистер Гаррис, хотите чаю?
Я на секунду замешкался, потом взял себя в руки и сказал:
– Да, благодарю. Со сливками и двумя кусочками сахара.
Все в той же тишине Трутдейл сделал нам чай. Я негромко поблагодарил его, он едва заметно поклонился и вернулся к дивану, на котором сидел мистер Делакорт. Тот спокойно сделал глоток чая, помолчал, потом сказал:
– Я пригласил мистера Гарриса и Дизеля, чтобы вы познакомились с ними. Мистер Гаррис – специалист по редким книгам и каталогам, и я поручил ему работу с моей коллекцией. Слишком давно я не устраивал там инвентаризации, вот и решил привлечь профессионала.
Все на меня уставились, и мне снова стало ужасно неловко. Я смотрел на каждого по очереди с мыслью, что вора, возможно, выдаст настороженная поза или выражение, но мне не повезло. Если расхититель коллекции и был среди них, он себя не выдал. Элоиза оставалась погруженной в свою реальность, а лица остальных были совершенно непроницаемыми.
Вдруг я понял, что молчание затянулось. Мистер Делакорт выжидательно смотрел на меня.
– Я буду рад поработать с коллекцией, – сказал я, пожалуй, слишком воодушевленно. – Не сомневаюсь, что она очень интересная, – я запнулся, не находя, что бы еще сказать. – Да, и я буду приводить с собой Дизеля. Ручаюсь, он никому не помешает. Он привык всюду ходить со мной, а я привык, что он рядом.
Тут я сурово велел себе заткнуться и прекратить болтать.
– Дизель у нас желанный гость, – сказал мистер Делакорт тоном, не допускающим возражений. – Мне очень не хватает кошки в доме.
– А на обед я, пожалуй, хочу салат с тунцом, – заявила Элоиза, вспорхнула с табурета и устремилась к дверям.
Хьюберт скривился, потом негромко обратился к дяде:
– Ее давно пора сдать в Уитфилд, дядя Джеймс. С каждым днем она ведет себя все более странно, неужели вы не замечаете?
От этих разговоров о семейных делах мне захотелось провалиться под землю. В Уитфилде, недалеко от Джексона, столицы штата, находилась государственная психиатрическая лечебница.
– Вздор, – отрезал мистер Делакорт. – Это всего лишь небольшие причуды. Здесь Элоиза чувствует себя прекрасно. И я больше не хочу это обсуждать, Хьюберт.
