Заботы родителей вернули Арин хорошее настроение. Несмотря на дождь, гостью в голове (хорошо, что она уснула), и весть, что жених уже на пороге.
День пролетел незаметно, родители нехотя покинули палату.
– Ну, болезная, ты как? – проснулась Нира. Знакомый дискомфорт свернулся неуютным клубком в груди.
– А, это опять ты, – как-то обречённо, но уже без страха, произнесла Арин, – пока жива, твоими молитвами…
– Не дождёшься. Вы, люди, тешите себя глупыми надеждами, что кто-то за вас молиться будет, да и молиться кому?
– Раз ты существуешь, низшая сущность, значит, существуют и более высокие субстанции…
– Ты имеешь в виду Бога? – Хотя бы…
– Я есть Альфа и Омега, начало и конец, говорит Господь. Который есть и был и грядет, Вседержитель… Ты об этом? – протяжно начала подвывать сущность.
– Ну? – непонимающе пробурчала Арин.
– Ты слышала такое понятие, как «Множественные вселенные»?
– У нас сейчас лекция по астрономии? – недовольно ответила Арин.
– Понятно, – хмыкнула сущность, – тёмное ты существо. Если исходить из того, что Бог явился создателем вашей вселенной, то, как быть с другими? Они, ведь созданы в разные время, у них разные характеристики времени и пространства, они живут по другим физическим законам и константам.
Арин молчала, не понимая рассуждений своего зеркального Я.
– Получается, что Создатель этих вселенных не может быть один. Иначе законы мироздания и существования были бы одни во всех вселенных, да и начало и конец был бы для них один!
– Ты ведёшь к тому, что Бога нет? – испуганно прошептала Арин, словно боясь, что он её услышит и накажет.
Нира опять усмехнулась:
– Есть Великая сила, которая пронзает всё вокруг: пространство и время, вселенные и параллельные миры, о существовании, которых вы даже не догадываетесь. Расширение, в результате которого образуются все формы жизни: информационные, энергетические, вещественные – это произведение моей Госпожи. Она творит Мир! Тёмная Энергия! А вы – даже не атомы в этом Мире, – презрительно закончила Нира, – ей до вас, с вашей мышиной возней, нет дела.
– Нет дела?
– До вас – нет, а до пространства-времени – есть, – уточнила сущность.
– Объясни.
– Например, если вы развязали войну, и эта война может уничтожить Землю, – Нира хмыкнула, – это всего лишь одна крошечная планета с живущими на ней глупыми созданиями. Но когда вмешиваются в процессы мироздания, пытаясь разрушить её территорию – это начнет касаться моей Госпожи.
– И она нас уничтожит? – с ужасом прошептала Арин.
– Раздавить вас – ничего не стоит. Нужно просто наступить на муравейник, однако это значит вмешаться во Время – оно для вас ещё не пришло…
– То, что ты говоришь и страшно, и непонятно…
– Ты думаешь, что я завелась в твоей голове случайно?
– Случайностей не бывает…
– Всё дело в амбициях твоего отца, – перебила Арин сущность, – и в экспериментах учёных, грозящих уничтожить не только ваш мир.
– Этого не может быть…
– Святая простота! Ладно, отдыхай пока, набирайся сил, они тебе ещё понадобятся…
Нира исчезла. В груди вновь всё расслабилось, стало легче дышать.
– Она думает, что так просто отключиться после всего того, что наговорила.
Некоторое время Арин сидела на кровати, пытаясь осознать свои ощущения. С тоской подумала о том, что привыкает к тому, что в её жизнь вмешивается некое существо, возникающее подобно зубной боли. Неприятное, колючее и насмешливое. Умеющее читать её мысли. Считывать настроение. Высмеивать её страхи. Арин понимала, что бороться бесполезно и все эти врачи, современное оборудование, анализы – ничто не сможет вытащить Ниру и избавить от её соседства.
Как бы то ни было, сейчас ей требовалось одно – крепкий здоровый сон.
Её вернули к реальности два события: солнечный лучик, скользнувший по лицу, и верещание в сознании вновь проснувшейся сущности:
– Вау, моя ж ты красота!
– Как ты меня достала! – в сердцах воскликнула Арин.
– Просыпайся, к нам гости, да какие…
Арин открыла глаза. Облокотившись об высокую спинку кровати, на девушку смотрел парень. Веселые искорки плясали в карих, прищуренных глазах. Благородные черты лица, золотистый загар – всё это настолько гармонично складывалось в образ рокового мужчины, что Арин, натянув до подбородка одеяло, невольно подскочила.
– Что вам здесь надо, и чего вас так рассмешило? – возмущение, вызванное больше не присутствием красавца в палате, а растрепанным, как ей казалось, собственным внешним видом, вылилось краской на щеках.
– Простите, я не хотел вас испугать, – произнес парень, мягкий голос которого музыкой проникал в голову, напрягая все чувственные рецепторы.
– Вы не ответили на вопрос…
– Я ваш сосед. Временно поселён в соседнюю палату. Разрешите представиться: Жан Франсуа, – он шутливо поклонился, приложив руку ко лбу, а потом к груди. – Мой профессор решил, что мне надо обследоваться…
– На больного вы не похожи, – перебила Жана девушка.
Белозубая улыбка молнией озарила лицо, в глазах заплясали лукавые огоньки.
– Вы же знаете, что нет здоровых людей, есть не дообследованные! А рассмешил меня ваш жест при пробуждении – вы словно отмахнулись от надоедливой мухи.
– Да, есть тут, хм, одна муха, она меня просто достала…
– Может, я позову сестру?
– Не переживайте, она временно затихла.
– Не дождешься, – прошипела в голове Нира, – мне что-то подсказывает, что этот парень нам очень даже пригодится.
Жан, склонив голову набок, наблюдал за ней, словно наслаждаясь её замешательством. Его откровенно забавляла ситуация, переполох, который он вызвал своим появлением. Арин чувствовала злость на собственную беспомощность, на недовольное ворчание сущности и на луч солнца, который не думал уходить с подушки.
– Конечно, по этикету я не имею права спрашивать ваше имя, – тем же учтивым тоном продолжил он, виновато улыбаясь, – но раз этикет я уже нарушил…
– Что ты ломаешься, – сущность была доведена до бешенства, – я тебе сказала, надо!
– Арин. Арин Леруа, – выдавила девушка.
– Какое замечательное имя, и что характерно, редкое. Я никогда не встречал девушку с такими сказочными глазами! Вы – фея?
– Глаза, как глаза, а ваш подхалимаж очень уж явен, – проворчала Арин, не желая успокаиваться.
– Ярко-зелёные глаза – это такая редкость, и это не подхалимаж, – обиделся молодой человек. – Вы, видно, давно не смотрелись в зеркало.
