Алексей понимал, что, если она сейчас не расскажет правду о том, что случилось на поминках, то уже не расскажет этой правды никогда: что-нибудь придумает и извернется. Интересно, что ее так напрягло?
– Настя, конечно, я понимаю, что прошло уже много времени, но вы не могли бы описать эту девушку?
– Девушку? – она сморщила лобик и посмотрела вверх, вспоминая. – Красивая такая, старше меня (кокетливый взгляд на майора, движение плечом), ростом примерно с меня (опять стрельба глазами), волосы, кажется, черные, макияж яркий. Одета была в курткуветровку, ботинки на каблуках, без сумки, представляете? Да, еще брюки на ней были светлые. Осень же была, дожди шли, а на ней – брюки почти белые.
– А что-нибудь приметное в ее внешности было?
– Да я ее видела всего минуту-другую, когда в квартиру впускала, потом ее Анна Дмитриевна сама проводила. Я наверху книги пылесосила.
– Если бы на улице встретили, узнали бы?
– Это вряд ли. Правда, один раз мне показалось, что я эту девушку уже где-то видела, но потом я подумала хорошо и решила, что ошиблась.
Алексей протянул руку к ее пропуску и, между прочим, спросил, переходя с официального тона на задушевный:
– А жениха твоего как зовут? Имя, адрес, возраст. – А зачем это вам?
– Ты же знаешь, мы должны весь твой рассказ проверить. Вот и спросим у молодого человека, что он помнит. Вдруг заметил кого-то около подъезда, пока тебя ждал?
Во время этого объяснения Алексей лучезарно улыбался, и Настя заулыбалась тоже и, кажется, выдохнула. Но вдохнуть он ей не позволил:
– В Москве жених у кого останавливался?
Она сразу как-то обмякла, улыбка с лица сползла, и плечи поникли.
– Давай-ка, красавица, всю правду, – по-отечески тепло попросил Алексей.
Она заговорила быстро, проглатывая окончания слов и целых фраз:
– Я ни в чем! Я и не знала, что нельзя! Никто не говорил, что нельзя брать!
– Так, спокойно, без истерики, – прикрикнул на нее майор, вставая из-за стола и наливая воду в стакан. Воду он поставил перед ней, она взяла стакан двумя руками и жадно отпила глоток.
– Я не виновата, я ничего не брала, и Коля тоже ничего не взял, мы только хотели посмотреть.
– Что посмотреть?
– Ну, часы эти, которые потом пропали. – Какие часы?
Иван удивился. Никто ни про какие часы не рассказывал. Может быть, в них кроется ключ к разгадке всей этой, крайне запутанной, истории?
– Ну, часы… Петр Иванович принес в коробочке бархатной с вензелем и убрал в сейф. И он их каждый день доставал и слушал, как они звенят.
– А ты про эти часы откуда узнала?
– А мне интересно было, что это так красиво играет, ну, звенит, в смысле, я чай ему в кабинет принесла. А он часы сразу тряпицей накрыл, на которой бриллианты рассматривал в лупу.
– А откуда ты знаешь, что это звенели именно часы? Она опустила глаза и покраснела. – Ну! – поторопил ее Алексей.
– Мне потом Анна Дмитриевна их показывала.
Опять врет. Сразу понятно, что врет. Даже голос меняется. Иван пристально смотрел на девушку. Она все больше съеживалась под его взглядом. Потом вдруг как-то суетливо продолжила:
– Только я ничего никогда не брала, потому что их любила очень. И потом, Анна Дмитриевна мне обещала, что, если я на бюджет опять не поступлю, она мне первые два семестра поможет оплатить. А потом бы я на работу устроилась. Так что мне их цацки были не нужны.
– Ты еще что-то хотела рассказать про часы, как вы их «хотели посмотреть».
Она опять сникла, даже зашмыгала носом, но снова отпила из стакана и заговорила:
– Ну, в общем, Колечка мой приехал на три дня. У меня был выходной, но Анна Дмитриевна попросила цветы полить, потому что они с Петром Ивановичем уезжали на дачу, а она дня за три до этого пересадила цветы в более глубокие горшки. Ну, их надо было поэтому через два дня поливать какой-то гадостью, чтобы лучше приживались.
«Опять цветы», – подумал Алексей. Что-то мне сегодня на флору везет.
– И вот, мы с Колечкой пришли на квартиру, и он обалдел. Говорит: «Как же люди красиво живут»! Он ведь у меня простой совсем. Я из интеллигентной семьи, а он из рабочих, – пояснила она важно. – Цветы полили, он по комнатам стал ходить, у камина в кресле посидел, будто барин какой. Потом пошли на второй этаж. В спальне…
Она запнулась, и Алексей вдруг явно представил, что там «в спальне».
– Что? – спросил он.
Она помялась и ответила:
– Ничего.
Потом заторопилась:
– В кабинете Колечка увидел сейф и вообще удивился. Спросил: «А вот бы по приколу посмотреть, че там». А я набрала код, и сейф открылся. Ну, там деньги были, бумаги всякие и коробочка. Коробочку я сама из сейфа достала и открыла. Там часы были. С бриллиантами, наверное, камни очень блескучие, у меня даже дух захватило. Мы посмотрели, коробочку опять положили в сейф, сейф закрыли и ушли. А потом, когда в квартире обыск был, то коробочки уже в сейфе не было.
– А откуда ты код узнала?
– Это случайно получилось, – ответила она, помявшись.
Вообще, она все время запиналась, смотрела на него чистым взглядом, пытаясь, видимо, понять, верит он ей или нет. Ладно, пока застревать на мелочах не будем, это дело следователя.
– Так, может быть, коробочку с часами Иван Ильич забрал?
– Нет, он тогда еще не приехал.
– А где ты на самом деле была, когда на Наталью Сергеевну напали?
– Да никто на нее не нападал, она, наверное, сама запнулась за стул и упала.
– Еще раз повторяю вопрос: где ты была, когда ушла с поминок?
– Я Колечке еду относила. У меня хозяйка квартиры уехала к внуку, а Колечка сидел в моей комнате. И поесть было нечего, я ему в контейнер рыбки положила, пирогов, колбаски разной, в другой контейнер антрекоты и гарнир. А то ему ехать долго, чего голодномуто оставаться? Еду все равно выбрасывать. Мне Анна Дмитриевна всегда с собой поесть давала.
– Так-так, – почему-то рассердился Алексей, – значит, в квартире ты лазила по сейфам, подсматривала и подслушивала, о чем говорили люди, которые тебе доверяли, а потом еще приводила посторонних и демонстрировала им драгоценности, которые тебе не принадлежали? Знаешь, как это называется?
– Я ничего не брала без спросу, – опять запричитала Настя, – я все на место складывала. Я не воровка, мне просто интересно было. Я, может быть, таких вещей и не увижу никогда.
И тут Алексея осенило:
– Альбом!!!
– Я принесу завтра.
– Никаких «завтра». Сейчас, немедленно, отдашь капитану Пестрову. Поняла?
