Когда умирал дед – уже в очень почтенном возрасте, Иван был за границей. Вырвался только на сутки и просидел в больничной палате все время, даже не заехал домой. Дед был слаб, говорил мало, но с большим интересом слушал внука. Иван понимал, что деду остались считанные дни, и старался рассказывать только о чем-нибудь приятном, но дед задавал колючие вопросы и сердился, если получал обтекаемые ответы.
– Не считай меня старым маразматиком, – делая длинные паузы, говорил он, – я вчера проглядывал пресс-релиз по этой теме. Мне интересно твое собственное мнение, а не то, чем пудрят мозги всем обывателям.
Иван улетел в Париж, кажется, или в Лондон – он уже не помнил, а дед через двое суток умер. Похоронили его рядом со средним сыном.
Застолье, между тем, продолжалось. Уже затянули «Катюшу», и Иван понял, что можно уходить. Почемуто он с каждой минутой праздника чувствовал себя все более одиноким. Все были вместе, а он один. Никто к нему не подходил с наполненной рюмкой, ни один человек с ним не заговорил. Все тянулись друг к другу чокнуться, а его рюмка тыкалась только в сдвинутые бокалы и ни разу персонально. Он уговаривал себя, что это объяснимо: он пока не стал своим в коллективе, но остро хотелось живого участия, сочувствия, что ли. Он отодвинул стул и, стараясь быть незаметным, пошел к выходу. За ним, дожевывая на ходу, двинулись два телохранителя и водитель. А чуть поодаль, параллельно курсу, стремительно шагал теперешний начальник охраны, как бишь его? Ах да, Вадим Игнатьев. Он шел и прижимал к уху какое-то переговорное устройство. Иван уже подходил к двери, когда телохранители поднажали и оказались оба в дверном проеме. Сзади вплотную подоспел Вадим. Иван оказался полностью закрытым телами охранников. В зале стало очень тихо, а затем вдруг раздался одинокий смешок. Да, не удалось просто смыться, опять похоже на исход Государя Императора. Кошмар, конечно. И тоска. Даже напиться не хочется.
Эх, если бы Наталья была рядом, ему бы не было так одиноко. Можно было бы пожаловаться ей на странный коллектив. Может быть, он их всех чем-нибудь обидел? Чем? Вроде ведет себя нормально, ни к кому не придирается, ни с кем пока не вступил в конфликтные отношения, никого не собирается уволить. И все-таки чемто он не угодил. А, может быть, дело в новом начальнике охраны? Может, просочились слухи о том, что он собирается уволить Григория Владимировича Масленникова? Но откуда они узнали? Да нет, не может быть. Хотя надо бы позвонить майору Алексею. Очень странная ситуация. Он менял много коллективов, ведь по своему роду деятельности постоянно находился среди людей. Но ни разу ни один человек не высказал ему так явно, как сегодня, своего пренебрежения. Или это была демонстрация его явной некомпетентности в ювелирном производстве? Но он сам об этом честно сказал, сразу, что называется, «с ходу», попросил о помощи. Или не надо было просить? А то получается, что он признался в собственной слабости. А, может быть, не надо было уходить из-за стола? Как обозначить сегодняшнее мероприятие с точки зрения дипломатического этикета? Пожалуй, как завтрак. Конечно, по времени это несколько запоздалый завтрак, ведь понятие «завтрак» в дипломатическом обиходе – это прием пищи между 12:30 и 13:30 в компании дипломатов дружественной страны для укрепления коммуникации или решения каких-то вопросов, которые не требуют специальной предварительной подготовки. Длительность завтрака обычно один-полтора часа. Время окончания его определяет обычно старший по рангу дипломат принимающей стороны. Если хотя бы приблизительно сопоставить нынешний праздник в холдинге с дипломатическим каноном, то ничего плохого он не сделал. Единственное упущение, что он не попрощался с людьми, хотел уехать тихонько. Но получилось как-то не очень. И вообще, он собой не доволен в последние дни. Все не так, как ожидалось, все наперекосяк. Может быть, он сам виноват? Или дипломатический этикет совершенно не уместен в производственном коллективе? А как он должен себя вести? Подстраиваться под ювелиров? Но, судя по впечатлению, которое произвели на него начальники служб на совещании, и подстраиваться не надо: культурные, эрудированные люди. Да и не умеет он «подстраиваться».
Как-то так всегда получалось, что его интересы в семье были на первом месте. Он прекрасно помнит, как его знаменитая мама отменила гастрольный тур по странам Азии, когда ему надо было удалять миндалины. А он был уже почти взрослым, двенадцатилетним мужчиной. Отец постоянно занимался с ним его делами: подбирал литературу для внеклассных занятий, проверял уроки, помогал писать сочинения по литературе. Дядя Петя и тетя Аня забирали его из школы, водили в театры и кино, получается, тоже жили его интересами. А он? Он принимал это как должное. Кажется, только дед относился к нему с ироничным вниманием и не делал поблажек на малолетство. Да, по большому счету, он рос не избалованным: все умел, много делал сам. Единственное, чему его не научила жизнь, это вниманию к другим людям. Вот и получил, что заслужил.
Так, хватит заниматься самоедством. Надо все-таки с кем-нибудь посоветоваться. С Васькой! Конечно, с Васькой или лучше с Танюшей, его женой. Когда она приезжает?
– Василий, может, посидим? – сразу, без обычного «привет!» начал он.
– С тобой все в порядке? – в голосе друга слышалась тревога.
– Со мной – да, в порядке. Танюша приехала? – Через пять дней приезжает. Что-то случилось? – Да нет, только тоскливо как-то на душе.
– Вот что. Сейчас начнется семинар у моего аспиранта, я должен присутствовать. А через два часа я свободен. Давай встретимся. Хочешь, приезжай ко мне. Или к тебе приехать?
– Лучше ко мне, только с ночевой.
– Нет, ночевать я привык дома. Посижу у тебя, сколько надо, а потом вызову такси и уеду. Пойдет?
– Конечно, пойдет. Спасибо тебе, дружище.
На том конце провода озадаченно замолчали. Потом Василий очень осторожно сказал:
– Как-то ты все-таки не очень. Давай-ка дуй домой, никуда не выходи и никому не открывай. Я приеду. И не напивайся там без меня, – добавил он ворчливо.
Алексей собирался уже поехать домой, но не тут-то было. Вадиму срочно понадобилась аудиенция. Его голос странно вибрировал, видимо, ехал где-то, где связь была таксебешной. Или вообще в метро был. Без году неделя человек на новой должности, и уже не узнать: плечи расправил, походка значительная, голос командирский. Вынужденная пауза сразу сама собой заполнилась просмотром накопившихся документов: некоторые надо подписать, над некоторыми – подумать. И еще – как же он забыл? – вызвать к себе сразу двух капитанов и дать им задание на праздники. Кстати, у капитана Мальцева, кажется, выходной завтра. Надо уточнить график работы.
– Ну, что, братья-акробаты, – противно-бодрым тоном начал он, когда Александр и Сергей устроились за совещательным столом, – надо бы отследить одного человечка.
Он раскинул перед ними веером пачку фотографий. Оперативники неторопливо брали один за другим квадратики с изображением молодого, довольно симпатичного лица и внимательно смотрели, запоминая.
– Это кто? – спросил наконец Саша Мальцев.
