Он грустно улыбнулся и спросил у Натальи:
– У тебя-то ведь семья полная была? Ты, наверное, в детстве была очень счастливым ребенком?
– Я-то? Да, это точно. Мне вообще-то часто попадало от мамы. Каким-то ее требованиям я не соответствовала: то ногами за столом болтала, то горбилась, то за столом как-то не так себя вела. А папа всегда за меня заступался. «Не приставай к ребенку, Маша, – говорил он, – она всему научится сама. А ногами пусть болтает, какая-никакая гимнастика». Я тогда на маму обижалась. Я вообще-то старалась соответствовать ее требованиям, старалась быть на нее похожей. А теперь думаю, что это как раз и было счастьем, понимаешь? Их нет, я одна. Я теперь не дочка. Правда, я приспособилась жить без них, но это какая-то неполноценная жизнь.
– Подожди, а как же братья, Полина, Егорова Мария Викторовна, наконец?
– Это – да. Машка, братья, Полина. Я бы без них не выжила. Но они – не мама и не папа. У меня нет плеча, к которому можно прижаться, понимаешь?
Она говорила это все тихим голосом, и Алексей понимал, что, если она заговорит громче, то сразу заплачет. Только бы не заплакала!
– У тебя есть я, – вдруг сказал он твердо, – вот плечо, вот сильные руки, вот я весь, если, конечно, тебе это нужно.
Она изумленно посмотрела на него.
– Я понимаю, что с дипломатом я ни в какое сравнение не иду, но вдруг тебе понадобится элементарная защита, – продолжил он скороговоркой.
– Алеша, спасибо тебе большое. Я любое хорошее отношение к себе ценю. Только давай выберемся из этой передряги. Я думаю, у нас все будет хорошо, но потом. Пока мне трудно о чем-то другом думать, только о том, как быстрее вырваться на свободу. Ничего, что я так пафосно?
– А я ни на что и не претендую, просто набиваюсь к тебе в помощники. Хотя, если честно, ты мне очень нравишься. Боюсь даже думать о том, что скоро ты уедешь к себе. Как я один буду?
Она засмеялась:
– Ты, главное, не женись снова от одиночества.
– А ты бы могла выйти за меня замуж? – неожиданно для себя спросил он.
– Запросто, – легко ответила она, – ты очень хорошо готовишь, а я люблю вкусно поесть.
– Я серьезно, – обиделся он.
– И я серьезно, – все таким же легкомысленным тоном ответила она. – И сотейник купим.
13 мая, среда
– Вадим, давай-ка все, что у нас есть на руководство холдинга.
Алексей развернул на столе большой лист бумаги со схемами и стрелками. До очной ставки оставалось еще около получаса, а гражданина Филиппова уже допросили, протокол оформили и отправили подождать до опознания в отстойнике. Можно было поработать.
Вадим выложил из портфеля отпечатанные листы. – Самый интересный персонаж – вот этот. Он ткнул пальцем в фотографию.
– Этакий барин, в то же время умный и расчетливый делец. Не знаю, есть ли за ним что: либо честен, либо очень осторожен. Не подкопаешься. Ни на одной сомнительной накладной нет его подписи. И как будто бы все дела мимо него проходили. Ни-че-го. Семья патриархальная. Жена никогда не работала, только дома. Трое детей. Старший сын живет в Канаде, там же получил образование. Женат, двое детей. Средний сын работает в Питере экскурсоводом, по образованию историк. Была какая-то темная история у этого историка, – скаламбурил Вадим и сам засмеялся.
Алексей шутку не поддержал. Вадим смутился:
– Извините, Алексей Николаевич. Так вот, насчет истории. Кажется, он был связан с наркотрафиком лет пять тому назад. Дело я в архиве запросил, а со следователем поговорил неофициально. Он мне рассказал, что тогда папаша этого сынка за большие деньги из дела вынул. Говорят, вылечил за границей, но держит возле себя, в России.
– Как же, возле себя? Где Москва и где Питер? А вдруг он сорвется?
– Так он же не наркоман был, а то ли торговал, то ли клиентов искал.
– А от чего тогда лечился?
– Да ни отчего. На зону папаша не хотел отпускать, вот ему болезнь и придумал.
– Лихо, а младший ребенок?
– А младший ребенок – вполне себе взрослая уже дочь, которая окончила университет, но на работу выходить не торопится, видимо, будет, как маменька, на хозяйстве. Пока не замужем.
Алексей просмотрел сцепленные листы. – Дальше.
– Так. Что же у нас дальше? – Вадим переложил листы из одной стопки в другую. – А дальше у нас Южный Иван Ефимович – юрист, говорят, талантливый, въедливый и очень профессиональный. Характеризуется женским персоналом как ходок. Живет с двумя женщинами: с одной открыто, с другой тайно. Та, с которой открыто, работает в секретариате у финансового директора. Видел, яркая женщина, крупная такая, южного типа. Ой, извините – Вадим поднял руки, – кажется, опять каламбур получился.
– А вторая?
– Насчет второй мало что известно. Кажется, там все серьезно, и даже есть ребенок. Хотя сведения недостоверные. То есть деньги ему нужны.
– А тебе не нужны? – спросил Алексей. – Мне очень нужны.
– Ну, я в глобальном смысле. Большие деньги нужны. Хотя трат у него никаких особенных не было. Квартира родительская, машина-трехлетка, гараж, дача – все от родителей. По ресторанам не ходит, баб домой продажных не водит.
– Для чего тогда живет? – ухмыльнулся Алексей. Теперь Вадим шутку пропустил и продолжил:
– Вот этот – финансовый директор. Я бы его прямо сейчас арестовал за мошенничество. Точно известно, что подписи на фальшивых накладных его. Правда, он попытался изобразить свою подпись так, будто ктото другой ее подделал. Но эксперты эту уловку раскусили на раз. Дружит он по работе с господином Алешиным, который возглавляет целый отдел по связям с зарубежными странами. Связей при этом никаких не наблюдается. То есть есть, конечно, закупки сырья, но они производятся централизованно государством, холдинг покупает все золото только у государства, по закону. Есть несколько отделов в крупных торговых центрах трех или пяти европейских столиц, но поставка ювелирки, сама продажа, валютный оборот составляют очень малую часть всей прибыли холдинга. Для чего держат этого юношу на высоком окладе, непонятно. С его обязанностями мог бы справиться любой другой менеджер. Кстати, должность эта появилась сравнительно недавно, года три тому назад, как раз тогда, когда вышеупомянутый юноша окончил МГИМО.
Алексей открыл свой блокнотик и записал: «Спросить у Ивана про Алешина. Не родственник ли?».
Вадим между тем продолжал:
– И очень странный персонаж. Взрослый мужик без женщины!
– Подожди, ты сейчас про кого?
– Да про Алешина я. Мельников Николай Петрович, который финансовый, ясен, как пень. Мошенник, каких поискать.
Алексей с удивлением взглянул на подчиненного. Впервые он слышал в его исполнении живую человеческую речь с эпитетами и личным отношением к подозреваемым. До сих пор он все доклады произносил строгим милицейским протокольным языком. Видимо, и его зацепило!
