– Это и есть ваша фантастическая невеста? А почему вы не представляете ее в соответствующем статусе? До встречи, – сказал он уже громко.
Да, дипломатический мир так же питается сплетнями, как любой другой замкнутый профессиональный мирок. Откуда итальянский посланник узнал про его невесту? Ландыш допивала шампанское и доедала клубнику, окуная ягоды в сливки. Иван подвинул ей свою вазочку:
– Будешь?
– Нет, пойдем погуляем, – сказала Ландыш, вставая со стула.
Они неторопливо двигались в потоке людей, которые негромко делились впечатлениями.
– Почему вы говорили по-итальянски? Чтобы поставить меня в неудобное положение? – улыбаясь на публику, мягким, воркующим голосом спросила Ландыш.
– Никто не собирался делать ничего подобного. Ты же – выпускница МГИМО, знать языки обязана, так что, если плохо понимаешь, учи язык.
– А я не собираюсь работать.
Он остановился от удивления, повернулся к ней лицом и спросил:
– А что же ты будешь делать? – Я буду женой.
– Ну это понятно, но что-то делать ты все равно будешь?
– Это будет моей работой – быть женой.
– А для чего ты тогда училась, занимала чье-то место?
– Ой, только не надо насчет места. Папа регулярно оплачивал и это место, и мои экзамены. Кроме Васи, ах, простите, Василия Семеновича, все были довольны. Причем все в рамках Уголовного кодекса, абсолютно законно, в кассу. А теперь я – образованная молодая женщина, красивая, со вкусом одетая, могу быть украшением любого дома. Мечта мужчины. Поэтому и не буду работать.
– Слушай, а чем ты будешь заниматься? – В свободное время?
– Да у тебя все время будет свободное!
– Красивой женщине всегда найдется, чем заняться.
Они почти подошли к своему ряду. Несколько кресел перед их местами были свободны.
После первого звонка в конце антракта в ложу вошел кто-то из руководства театра и повел всю семью через фойе на сцену. Полина протянула одну руку Наталье, другую – Алексею. Так они и вошли в кулисы. На сцене друг напротив друга стояло два ряда кресел. У дальней кулисы переминались с ноги на ногу хористы с нотами в руках. К Анатолию подошел человек в строгом черном костюме и галстуке и предложил пройти на сцену и занять ближайший ряд кресел. Из другой кулисы вышли уже знакомые итальянцы и заняли кресла напротив. Анатолий подтолкнул Наталью:
– Идите вперед.
Наталья тревожно оглянулась:
– Как-то непривычно. Может, вы вперед? – Нет, давай!
Они вышли на залитую светом софитов сцену. Полина отпустила Натальину руку, доверчиво посмотрела на Алексея и сказала:
– Что-то мне страшно, возьми меня на ручки.
Алексей подхватил ее на руки и понес на место. Наталья вопросительно посмотрела на служащего, который их сопровождал. Он указал ей кресло в центре. Алексей сел слева от нее, справа – Толя. Как разместились остальные, она не видела. Что Полина рядом с Алексеем, она поняла позже. Наталья впервые смотрела в зал со сцены и не могла различить ни одного лица: видела только сплошную массу людей. Кажется, когда они входили, раздались аплодисменты.
Напротив них сидели нарядные люди, одетые строго в соответствии с дресс-кодом: трое мужчин и одна женщина. Они, улыбаясь, смотрели на Полину. Мужчины все как один с черными волосами, худощавые, сидели вольно. Женщина, наоборот, держала спину прямо. В руках у нее был букет цветов.
К микрофону вышел главный режиссер Большого театра. Он поклонился публике и им, сидящим на сцене, сложил руки перед грудью и стал рассказывать об Ольге. Наталья слушала и изо всех сил сдерживала слезы. Ольга, оказывается, была не только выдающейся певицей, она была человеком, которого в театре все любили. Она помогала молодым артистам деньгами, кормила их, давала им ночлег. Этого Наталья не знала. Ольга никогда об этом не рассказывала, она вообще разговаривала с ней, как с маленькой девочкой. Тяжесть утраты вдруг с такой силой навалилась на Наталью, что она стиснула зубы. И сразу почувствовала уверенную руку Алексея, накрывшую ее ладонь. Стало спокойнее. Они рядом: Алексей и ее старший брат. Они помогут ей справиться со всеми трудностями.
– А сейчас я с огромным удовольствием предоставляю эту сцену нашим итальянским друзьям, – сказал оратор, широко разводя руки в гостеприимном жесте.
Один из сидящих напротив Натальи встал и вышел на авансцену. Откуда-то сразу появилась уже знакомая переводчица с блокнотом в руках. Полилась певучая итальянская речь. Переводчица периодически останавливала говорящего:
– Такой голос, каким обладала Ольга Трубецкая, дается Богом один раз в столетие, а может быть, и реже.
Опять итальянский, сопровождающийся жестами, мимикой и поворотами то к публике, то к семье, то к соотечественникам.
– Два сезона Ольга Трубецкая блистала в театре Ла Скала. Она пела все партии сопрано. Ее удивительный голос звучал в обрамлении наших ведущих певцов.
Далее следовало перечисление этих певцов. Оратор воспользовался шпаргалкой, которую непринужденно достал из кармана смокинга. Переводчица не успела записать фамилии и начала импровизировать. Итальянец скрупулезно стал ее поправлять, подсовывая свою бумажку. Видимо, он основательно подготовился, потому что часть речи посветил разбору оперных партий, которые блестяще исполнила синьора Ольга в театре. В конце выступления он представился и оказался главным режиссером театра Ла Скала.
Наталья охнула. Ольга, рассказывая о нем, всегда оценивала его только «прима»
1! Вот он, оказывается, какой! Кстати, на многих Ольгиных итальянских фотографиях он есть. Только Наталья его не узнала, потому что не ожидала здесь увидеть. Она стала приглядываться к остальным. Вот этот итальянец заходил к ним в ложу. Он еще тогда показался ей знакомым. Тоже с фотографий? Наверное. Откуда она может его знать, если не по фотографиям? Хотя, может быть, его часто по телевизору показывают? Да, знакомый поворот головы, жест тоже знакомый. Именно так Полина трет нос, когда волнуется. Полина? Это он? Тот, который сразу подошел к Полине и не отходил от нее все время? Уже тогда она почему-то испугалась так, что подкосились ноги. А если это Полинин отец? На Ольгу девочка похожа, но на этого гражданина Италии похожа больше. Что, если он предъявит на нее какие-то права?
В это время главный режиссер под аплодисменты уже шел на свое место, а этот, который так похож на Полину, занял его место перед микрофоном. Но говорить он не стал, а сделал знак дирижеру и запел. Очевидно, «предыдущий оратор» объяснил, кто это, но Наталья, занятая своими мыслями, этого не услышала. Зато она услышала и моментально узнала его голос. У Ольги были диски с записями итальянской музыки. Этот она слушала чаще других, и голос Наталья знала наизусть со всеми интонациями и обертонами. Между тем, тенор пел «Be my Love» – любимую Ольгину вещь. Вдруг вступил хор. Наталья очнулась от наваждения, которое, видимо, с ней все-таки приключилось, и стала воспринимать окружающее. Оказывается, пока звучал этот голос, она не слышала и не видела ничего вокруг, кроме итальянца. Хор закончил мощным аккордом, итальянец поклонился и пошел к ним. Сзади семенила переводчица.
