– А ты женатый?
Когда он сказал, что не женат, она с удивлением распахнула свои глазищи (вот глаза у нее были что надо) и спросила, уже настойчивее:
– Разведенный?
Тогда еще не разведенный, Алексей ответил:
– Неженатый и не разведенный. И что?
– Ничего, – ответила она с деланным равнодушием. Вот тут-то бы и остановиться, тем более что до Химок они почти доехали, и высадить бы ее около обшарпанного общежития, но нет! У Алексея неожиданно начался кураж, который бывал чаще на службе, а тут вдруг случился на ровном месте с провинциальной девицей. То ли от одиночества, то ли от усталости, ему не хотелось с ней расставаться.
– Ты ужинала? – спросил он неожиданно для себя. – Пока нет, – кокетливо ответила она, замерев: неужели пригласит поесть?
– Пойдем куда-нибудь, а то я голодный.
– Тут чебуречная, за углом, – зачастила она, – все недорого, и работают они долго, и посидеть можно – там и сидячие места есть.
Но в чебуречную они, понятно, не поехали – кураж ведь, а поехали в приличную кафешку, которую Алексей заприметил по дороге, когда еще не планировал куражиться, а просто хотел поужинать в одиночестве. В кафе было тепло, музыка лилась откуда-то из динамика, подвешенного к потолку. Народу было немного, и столик они выбрали около стены, декорированной морской галькой. Алексей отодвинул для попутчицы стул, она неловко уселась, поерзала, как будто проверяла его на прочность, и пристроила сумку на колени.
– Ты сумку-то поставь на соседний стул, тут приличное заведение, не украдут, – сказал тихонько Алексей.
Но она только крепче прижала свое сокровище к себе и стала оглядываться с независимым видом. Когда принесли меню, она с опаской открыла его и стала читать: смотрела только на столбик справа: сколько стоит. Массивную папку держала на весу над сумкой. Алексей быстро выбрал салат и горячее, а она все изучала и изучала меню, видимо, прикидывая, что сможет взять на свои кровные.
– Надеюсь, ты позволишь мне заплатить? – спросил, все еще в кураже, Алексей.
Она сразу расслабилась, откинулась на спинку стула, переложила наконец сумку на соседний стул и неуверенно кивнула в знак согласия.
Алексей сделал заказ и спросил:
– Как тебя зовут?
– Меня? Лидия. Лидия Андреевна Авдошина, – церемонно представилась она и протянула через стол руку.
Длинные ногти с неухоженным маникюром, кожа потрескавшаяся, сухая, как наждак. Наверное, на улице работает. Маляр? Помощник каменщика, уборщица?
– Ты работаешь?
Опять неуверенный кивок. – А где, если не секрет?
Она поерзала на стуле, подвинула тарелку, переложила вилку и опять неуверенно сказала:
– В ООО.
– На какой должности?
Тут она приосанилась и уже громко провозгласила:
– Секретарь-референт.
Да, впечатляюще, особенно вторая часть.
– И чем же ты занимаешься, что реферируешь?
Вопрос явно поставил ее в глухой тупик. Она даже принаморщила лобик, но, видимо, вспомнив, что будут, не дай Бог, морщины, каким-то насильственным движением его расправила. Алексей от изумления аж рот раскрыл. Он потом перед зеркалом пробовал это движение повторить, но у него, конечно, ничего не получилось. В общем, она не стала отвечать, тем более что принесли салат и мясную нарезку. Наверное, в программе не было такого конкурса, в котором надо было демонстрировать манеру поведения за столом. Приборами пользоваться она не умела и с удивлением следила за Алексеем, когда тот красиво ел салат вилкой и ножом. Минеральную воду она решила пить прямо из бутылочки, но Алексей, предвосхищая ее намерение, налил воду в высокий стакан. Пока он ковырялся в салате, она уже съела свою порцию и примерялась к колбаске, только не могла выбрать, какую взять сначала, а какую потом. Провинция кричала, нет, вопила, в каждом ее движении, в привычке вытирать рот после каждого съеденного кусочка собранной в жменю пятерней, в постоянном одергивании одежды, во взглядах на сумку в испуге – вдруг украли? – посреди разговора. Нет, она ему не нравилась. Скучать он начал почти сразу, как только увидел, с какой жадностью она поглощает еду. Так едят, наверное, бомжи: не чувствуя вкуса, торопясь, только насыщаясь, а не наслаждаясь трапезой. Когда принесли горячее, она уже утолила первый голод и стала присматриваться к Алексею, пытаясь копировать его движения. Кураж его куда-то делся, и как только она доела, он, оставив изрядный кусок отбивной, решительно встал.
– Нам пора.
Она взяла сумку, выбралась из-за стола и, оглядываясь на блюдо с оставшимся мясом, пошла за ним к выходу. В гардеробе она вдруг суетливо пошарила в сумке, приговаривая что-то вроде «где же она?», и решительно пошла обратно в зал.
– Ты куда?
Он в это время пытался попасть правой рукой в рукав своей куртки, а левой – прижимал к себе ее легонькое пальтишко. Зря он спросил. Было понятно, что она сейчас соберет остатки еды со стола, чтобы завтра утром доесть. Ну да, там ведь осталась мясная нарезка, зелень, да и для его отбивной, наверное, найдется место в ее необъятной сумке. А сумку за все время трапезы она не открывала, так что потерять какую-то вещь просто не могла. Так и есть, она вернулась через пару минут повеселевшая, с хитро бегающими глазками.
– Нашла?
– Что? А, да, нашла.
В машине она устроилась теперь по-хозяйски, и это ему не понравилось, уж лучше бы сидела, как раньше – вжавшись в дверцу.
– Ко мне нельзя, – вдруг сказала она. – Что?
– Ко мне нельзя.
– Хорошо, – сказал он рассеянно.
Она уже перестала его интересовать, и он знал только, что ее надо доставить до места и ехать домой. Душ, телевизор, сон – вот чего он хотел, а вовсе не любовных утех с неизвестной девицей. Зачем только он это все проделал?
Автомобиль остановился как раз перед дверью ее общежития. Вот сейчас она уйдет, и все. Но она почемуто сидела, вопросительно поглядывая на него, и не делала никаких попыток выйти. Тогда он сам вышел из машины, обошел ее спереди и решительно открыл пассажирскую дверь:
– Прошу.
Она неловко, тощим задиком вперед, выбралась и опять вопросительно уставилась на него.
– До свидания, – сказал он, – рад был познакомиться.
Она стояла ноги вместе, сумка перед собой:
– До свидания. – Я позвоню.
Куда, зачем он собрался звонить? Да и телефона, судя по всему, у нее не было. Он повернулся спиной и пошел к машине.
– А телефон-то? – остановила она его.
– Что?
– Записать. – Ну запиши.
Она порылась в сумке, отвернувшись от него. Он понимал – не хочет, чтобы видел пакет с едой из ресторана. Он вернулся на тротуар, поднял голову кверху и посмотрел на окна общежития. Во всех окошках горел свет, на форточках висели авоськи с продуктами, на черном небе светились звезды. Ночь вступила в свои права. Она, видимо, устала ждать, когда он налюбуется городским небом, и требовательно подергала его за рукав. Он уже опять – в который раз – про нее забыл.
