– Да. Встать сможете, Иван Ильич? – Зачем?
– Да нехорошо на ковре спать, лучше в постели. – На персидском? – Что?
– На персидском ковре? – На каруанском.
Ох, как ему… И тут он понял: ему плохо, он, наверное, заболел. Что-то попалось под руку, какой-то предмет. Бутылка. Бутылку водки он купил в киоске около метро. Это он помнил. Почему в киоске? Ах, да, у него же все оказалось отравлено, кто-то хотел его – ЕГО! – отравить. Только он точно помнил, что бутылка, когда он покупал, была полная. А теперь в ней нет ничего. Пустая. Наверное, охранник Петр выпил. Иван спал, а охранник пил его водку.
– Ты пил водку? – спросил он опять же грозным голосом (босс же все-таки), помахивая бутылкой перед носом.
Петр засмеялся:
– Это вы выпили, Иван Ильич.
– Я вообще не пью, – сказал удивленно Иван. – Вообще! – подтвердил, не допуская возражений.
Как он, Петр, мог только подумать, что Иван выпил столько водки? Он пьет один-два дринка, да и то по необходимости. Шампанского может выпить два бокала за вечер, сухого красного вина – бокал, но водку!
Какое-то воспоминание заставило Ивана предпринять очередную попытку мозгового штурма. Он пришел домой, один охранник зашел вместе с ним, оглядел квартиру, потом пристроился на табурете в комнате рядом с прихожей. Откуда в его квартире табурет? Может быть, они его с собой принесли, в смысле охранники? А зачем? Полно же кресел и диванов. И стулья у него хорошие. Но он, как его зовут? Да, Петр. Петр уселся на табуретке и стал частью мебели. А второй охранник, его имя вообще неизвестно, остался в подъезде. Ему, наверное, хуже, чем Петру. Петр сидит себе на неудобном табурете и пьет его, Ивана, водку, а номер два дрожит в подъезде от холода. И без водки. Хотя, наверное, Петр с ним поделился, ведь не мог он один столько выпить. А сам Иван где был? По логике вещей, он должен был переодеться. Интересно, переоделся или нет? Если переоделся, то костюм должен висеть в шкафу. Иван с трудом встал и, шатаясь, пошел в гардеробную. Костюм, его смокинг от Версаче, валялся на полу перед диваном. Значит, он успел переодеться. А во что? Почему-то он не догадался просто посмотреть на себя в зеркало или на свою одежду, а занялся изысканиями на вешалке. Получилось, что он в джинсах и футболке. Эта задача им успешно решена. Иван сразу стал собой гордиться. Все-таки он молодец, все у него под контролем. Так, переоделся. Что дальше? Руки помыл. Где он мог их помыть? Наверное, в ванной. В какую сторону теперь идти, где тут ванная комната? В Берлине у него все под руками: две просторные комнаты, кухонька, душ, туалет. Туалет, кстати, тоже надо найти. С трудом преодолевая огромные расстояния, Иван не с первой попытки нашел дорогу в ванную. Руки он точно мыл – полотенце было влажным. Очередной всплеск гордости за свои умственные способности вызвал у Ивана довольную улыбку. Но он тут же нахмурился: надо действовать. Что было дальше? Он поел или нет? При мысли о еде желудок почему-то сжался, и хорошо, что Иван оказался рядом с туалетом, потому что унитаз оказался весьма кстати. Обняв его, как лучшего друга, Иван выплеснул из себя тот алкоголь, который от переизбытка не успел еще пройти в кишечник. Стало легче жить, можно соображать и двигаться. Он открыл воду в душе, скинул с себя одежду – на самом деле джинсы и футболку – и залез под ледяные струи. Ох, какой кошмар! Зачем он так напился? Зачем это было надо? Все в куче: убийства, странное поведение невесты, тяжелое чувство отчуждения, какое-то безграничное одиночество. И Наталья! Наталья с ее красотой, удивительным чувством такта, гордой посадкой головы, царственными движениями… Почему он все время о ней думает? Да потому что она – женщина из его странных сновидений. Неужели он влюбился? Влюбился-влюбился, иначе и быть не может. А как же Ландыш? Да, вот с Ландыш надо что-то решать. Надо решать быстро, а потом, тоже быстро, делать предложение Наталье. И пусть она пока его не любит. Полюбит позже. Ведь не дура же она, чтобы отказаться от замужества с дипломатом. Это же совсем другой уровень жизни. Господи, что за бред лезет ему в голову! Это, конечно, от избытка алкоголя. Почему она должна выходить за него замуж? Ей и так неплохо. Вон у нее какой кавалер образовался в связи с известными событиями: красавец-мужчина, да еще в белом смокинге, будто жених. Справедливости ради, надо сказать, что вместе они выглядят очень здорово. Впрочем, они с Ландыш Юсуповной тоже выглядели, но теперь это его абсолютно не радовало.
В дверь ванной осторожно постучали. Кто это может быть?
– Кто там?
– Иван Ильич, у вас все хорошо? Помощь не нужна? – Все нормально, сейчас я выхожу.
Интересно, как бы он ему помогал, этот самый – как его? – Петр? Так, все. С алкоголем покончено раз и навсегда. Это ужас какой-то. Ведь завтра будет, наверное, ой как тяжело, а хотелось столько сделать. Ну да ладно, будем считать себя на больничном листе.
Иван осторожно, стараясь не упасть, перелез через край ванны и стал одеваться, пошатываясь и с трудом сохраняя равновесие. День закончился плохо, хуже не бывает.
Наталья весь вечер думала: вспомнит Алексей о своем желании охранять ее круглые сутки или не вспомнит. Кажется, забыл, и очень хорошо. Больше всего на свете Наталья не любила попадать в неловкое положение. А как в него не попасть, не вляпаться, не влезть по шею, если в доме будет ночевать посторонний мужчина, или – хуже того – она должна ночевать в его квартире. А если ей надо будет… помыть руки? Ужас! Нет, ни за что!
Вечер закончился, все было нормально, и все будет хорошо. Она уже полностью уверилась, что ее охранять незачем, а пасти надо как раз Ивана, который был ближе всех к богатству, к бриллиантам и золоту. И вообще, он теперь практически олигарх. А с нее взять нечего. Как бы это так сказать Алексею, чтобы он не обиделся, а напротив, обрадовался, что ей ничего не грозит?
– И не думайте, – вдруг сказал Алексей. – Если не хотите переезжать ко мне, придется терпеть мое присутствие в вашей квартире.
Вроде, они перешли на «ты», или это касалось только ресторана? Или он перед подчиненными выпендривается? И он что, мысли читать умеет? Или она это вслух сказала?
– Я по вашему сосредоточенному виду догадался, – опять прочитал ее мысли Алексей.
Видимо, она имела такой изумленный вид, что он засмеялся и сказал:
– Да ладно, я не экстрасенс, просто сам об этом постоянно думаю и ничего умнее придумать не могу, как все-таки быть с вами рядом. Ну, хотите, я вас на спецквартиру устрою?
– Нет уж, не надо никакой другой квартиры, у меня своя есть. Только я думаю все-таки, что вы зря на меня время тратите. Надо Горчакова охранять, ему большая опасность грозит, чем мне. Я вообще с боку припека.
– Это вам только так кажется, а копнуть глубже, так вы – ключевая фигура. Что-то вы знаете такое, что очень беспокоит убийцу. И он все ближе к вам подбирается.
Миша Некрасов, который очень выразительно слушал этот разговор затылком и даже волосами, повернулся и, покраснев от собственной смелости, громко сказал:
