Ее родители постоянно созванивались. Если папа опаздывал к ужину больше, чем на пять минут, он обязательно предупреждал маму, чтобы она не волновалась. А мама вообще постоянно должна была быть в курсе того, где кто находится. И что-то она, Наталья, не понимает: охраняют ее или не охраняют. По идее, охранник должен ходить (сидеть, стоять, лежать) рядом, чтобы при необходимости (лучше бы ее не было, этой самой «необходимости») сразу же начать ее спасать. Времени уже почти восемь часов. Где его носит? Наталья ходила из угла в угол по гостиной. На девятом или десятом круге она вдруг остановилась. А почему он должен обязательно сегодня прийти? Может быть, он Мишу Некрасова вместо себя пошлет? Или вообще снял пост с ее квартиры? Для чего тогда она скатерть доставала? Наталья оглядела накрытый стол. С ума сойти! Это же не стол для ужина, это какой-то вертеп! Почему вертеп? Ну, не вертеп, но явно площадка для романтического свидания. Не хватает только полумрака и шампанского в пузатом ведерке со льдом. И еще музычки такой… в стиле «романтик». Так, быстро все убрать до его прихода. Хоть бы он сейчас не пришкандыбал! А то застанет ее в хлопотах. А так, пусть приходит. Или Мишу пришлет. Она и Мишу тоже накормит свининой. И салатом со стручковой фасолью. И чай свежий заварит. Без пяти восемь она поднялась в малую гостиную на втором этаже и включила телевизор. Пощелкав пультом по каналам, нашла старый заслуженный фильм про ментов, который уже видела раза четыре, и уселась в кресло так, чтобы не пропустить звонок в дверь. Как раз тогда, когда Георгич гнался за преступником, доставая на бегу пистолет из наплечной кобуры, она услышала, как снизу ей кричит Алексей.
Мельком глянув на себя в зеркало – хороша! – она неторопливо стала спускаться по лестнице, хотя ее организм прямо рванулся к нему. Она все сразу поняла, когда он закрыл глаза, и испугалась. Он влюбился, что ли? Ведь она еще не выбрала его. Есть еще Иван Горчаков, который ей тоже нравится, и она ему нравится тоже – это очевидно. Ну, пусть еще некоторое время у нее будет для выбора. Ей нравится эта немудреная игра. А язык уже самостоятельно начал говорить, что она его ждала. Вот как! Мозги сами по себе, а язык и прочие части Натальи – сами.
Ну ладно, будем снова на стол накрывать. Так, скатерть попроще, правда, на ней пятно в самом центре, но это даже удачно, что в центре, а не на краю, можно салатницу поставить, и никто не догадается, что пятно. Тарелки будничные, вилки – тем более, ножи, конечно, тоже самые затрапезные. Салфетки, стаканы под воду – все равно получилась красота. Мясо нужно подогреть. Оно в любом виде вкусное, но горячее Наталья любила больше. Салатница пусть стоит на пятне, вода с лимоном в стеклянном кувшине – рядом. Хлеб нарезан очень даже красиво тонкими ромбиками, в хлебнице – салфетка. Что еще? А все, можно ужинать.
Алексей переоделся в джинсы и футболку, вымыл руки, пригладил ершик волос. Почему-то ему стало некуда девать руки. Он выйдет сейчас и что? Вот так, запросто, будет с ней ужинать? То есть сидеть рядом и жевать? А потом разговаривать? О чем? Об убийствах? О том, как он сегодня был в морге? Собственно, моргом ее, наверное, не испугаешь – врач ведь. Тогда о чем? Наверное, он эту охрану зря придумал. Сидел бы сейчас дома, пил пиво и закусывал пиццей. И смотрел бы про разбитые фонари или еще какую-нибудь добрую дребедень про милицейские будни и радовался бы: живут же люди, все преступления раскрывают на раз, премию получают, женщины в них влюбляются! И все такие замечательно добрые, что прямо слезы на глаза наворачиваются. А тут будни: каждый день похож на предыдущий, только преступления разные. Так, надо выходить, а то она подумает еще невесть что.
Стол был так красиво сервирован, запахи были такими аппетитными, что Алексей забыл о том, что надо о чем-то разговаривать, и с удовольствием принюхивался к тарелке, наполненной каким-то мясом.
– Это что? – спросил он наконец.
– А вот, – сказала Наталья, – пробуйте.
Мясо на самом деле было сочным, с необыкновенным вкусом. Соус был густым, как Алексей любил, ароматным, с привкусом какой-то экзотики. К мясу подавался белоснежный рассыпчатый рис. Алексей съел все, что было в тарелке, так быстро, как будто месяц ходил голодным, еще и хлебушком остатки подобрал. Наталья положила ему еще такую же изрядную порцию. Теперь он ел медленно, пытаясь понять, что это. И не понимал. Вот, кажется, улавливается какой-то знакомый вкус, но тут же ускользает. Что мясо свиное, это понятно, но почему оно тает во рту, наполняя весь организм сытой радостью, из-за специй, что ли? А Наталья сидит и довольно улыбается. Не раскроет секрет, нет, не раскроет.
– Тут еще салат, – сказала она. Знает, что вкусно. – Салат? Салат я уже, наверное, не осилю. – Да он легкий, попробуй…те.
– Что-то я забыл, мы на «ты» или все-таки на «вы»? – Я тоже не помню, но, кажется, утром были на «ты».
– Ну и ладно, тогда скажи про салат на «ты».
– Ну хорошо. Попробуй мой салат. Он легкий и очень свежий на вкус.
– Я бы с удовольствием отведал твоего салата, но я объелся мясом, теперь я всю ночь буду ворочаться и пить фестал.
– Какой фестал, это же все натуральное! Да и немного ты съел. Вот Толька, мой брат, этого мяса может вообще килограмм съесть. Он один раз полную кастрюлю смолол, когда я в магазин вышла. А ко мне Машка должна была прийти, так он, когда узнал, что ужин наш употребил, сразу ретировался. Правда, потом какой-то еды прислал из ресторана с водителем. Так, чай, кофе, какао, сок, минеральную воду, фрич?
– Что такое фрич? – спросил Алексей, накладывая салат в тарелку.
– А, это сухое вино с минеральной водой. В Венгрии подают и именно так называют. Это мне папа рассказывал.
У нее как-то странно дернулись губы, и Алексей подумал, что она сейчас заплачет. Но она быстро встала из-за стола, взяла свою тарелку и унесла в мойку. А когда вернулась, на лице была улыбка. Владеет собой. Молодец.
– Так что из напитков?
– Знаешь, я притащил яблочный пирог из любимой кафешки. Как ты думаешь, что к нему подойдет? Я думаю, чай.
– Чай, – она наморщила лоб, – белый с вяленой вишней, – и отправилась колдовать с чашками и чайником.
Бог мой, сколько сейчас появилось сортов чая! А ведь совсем недавно, когда Алексей был маленьким, чая было два: индийский со слоном и грузинский. За индийским в кондитерской на Арбате всегда стояла очередь. Давали по две пачки в руки. Бабушка занимала очередь и брала с собой Алешу. Они покупали четыре пачки и занимали очередь снова. А иногда бабушка хитро вставала в очередь в двух местах. В одном месте стояла сама, а через несколько человек ставила Алексея. И тогда они покупали восемь пачек! И пили индийский чай из чашек в красный горох. Да, были же чашки в красный горошек с золочеными ручками и такой же каемочкой. Сначала их было шесть, а потом осталось две. А блюдца все остались. А теперь чай и кофе даже выбрать сложно. Вон как: «белый с вяленой вишней»!
Чай дымился в чайничке, пирог был красиво нарезан и разложен на блюде, покрытом салфеткой. Наталья уселась напротив Алексея.
