– А честь страны? – возразила ему женщина. – Это наша земля и властвовать над ней должны наши законы, а не произвол Октавиана. Он должен быть благодарен уже за то, что мы ждем.
– Нужно ударить по римлянам! Что мы с ними тянем?! – Авес своего мнения о римлянах все так же не менял, что бы ни случилось, но, высказавшись столь решительно, он вдруг пожелал выказать уважение и к другим членам Совета и спросил: – А что думает осторожный Зефар?
– Пошлем письмо, а если он греков не отпустит – ударим. Повод подходящий.
– А если отпустит?
– Заставим греков поделиться. Чтобы и они нас уважали. Но может быть, госпожа опять не согласна со мной?
– Согласна, Зефар. Почему мне не согласиться с разумными речами?
– Бить их надо!
– Да, Авес, я тоже начинаю думать, что без боя не обойтись, но, прошу, потерпи еще немного. Совсем немного. Пусть Октавиан уверится в своей безнаказанности. Я думаю, что письмо не должно угрожать.
– Секретарь госпожи хорошо составляет такие послания…
Пропустив обычное начало, Октавиан внимательно прочел:
– «…Мы милостиво дали благородному Гаю Лицинию Октавиану время на раздумья, но Гай Лициний Октавиан употребляет нашу доброту во зло и, вопреки обычаям и законам нашим, захватил и держит под стражей трех купцов: Дардана, Меропа и Хриса, вымогая у них деньги и драгоценности. Избегая пролития крови, мы, однако, желаем…».
Октавиан бросил на стол недочитанное послание, громко позвал:
– Рубелий, Марц! – затем спросил у слуги: – Где посланцы?
– Ждут ответа, мой господин.
– Сколько их?
– Двое, мой господин.
В письме варваров нет ни одной угрозы и, даже требуя освободить купцов, дикари ссылаются только на обычаи и законы. Похоже, они боятся чего-то. Может, поняли, что перехватить всех гонцов не удалось и скоро Рим пришлет подкрепление? Или услышали нечто такое, что заставило их сбавить спесь? Но в любом случае они явно боятся и страх этот надо использовать.
– Рубелий, пусть одному гонцу вручат голову другого. Это мой ответ.
– Да, господин.
– Передай приказ: готовиться к осаде. Завтра варвары будут под стенами.
– Да, господин.
– Исполняй.
* * *
Солнце еще не поднялось над пологими вершинами гор и не разогнало скопившийся за ночь в долине осенний туман, а Рубелий уже разбудил своего начальника:
– Они в городе!
– Что?! – Октавиан вскочил так быстро, что едва не задохнулся.
– В темноте они взобрались на стены, порезали дозорных и открыли ворота.
– Как они успели?!
– Не знаю, господин.
– Боги, будьте свидетелями! Это невозможно! Они не могли появиться у стен до рассвета! Они не могли успеть! Но почему так тихо? Почему не было шума ночью? Где они сейчас?
– Взять вторую стену им не удалось. Горожане заметили чужих воинов и всполошились. Если бы не это… Можно предположить, что на настоящий штурм у них просто нет сил. Пока. Наверное, это была просто разведка боем…
– Ты слишком много говоришь! – перебил подчиненного Октавиан. – Сколько воинов у нас здесь, во дворце?
– Около тысячи. Остальные несли охрану на внешней стене и были в казармах. Скоро они проснутся. Если проснутся… Они должны проснуться!
Часть пятая
Слава первым!
За неожиданно быстрым появлением варваров не крылось ничего сверхъестественного. Колдунья, отправляя гонцов, велела Авесу и его отряду сопровождать их до тех пор, пока это можно будет делать незаметно для римлян, дождаться ответа и далее поступать в зависимости от того, каков будет этот ответ. Если римляне выпустят купцов – уйти так же незаметно, если откажутся – слать гонцов к Урлу и нападать.
«Ответ» Октавиана был ясен как весенний рассвет, и Авес не стал долго раздумывать. Он отослал гонцов, дождался темноты и без лишнего шума, попросту взял и открыл восточные ворота, к которым уже примеривался накануне. Его воины по приставным лестницам в полной темноте поднялись на стену, сняли часовых и, спустившись со стены с внутренней стороны, неожиданным броском смяли стражу у ворот и открыли их, впустив остальную часть отряда.
На штурм дворца Авес людей не повел, а занялся казармами и теми римлянами, что стояли на внешней стене. Воинов у него было все-таки немного, и юный военачальник разумно рассудил, что будет лучше, если он, воспользовавшись неожиданностью, постарается сравнять силы и закрепит за собой уже захваченное…
Пришедший в себя после ошеломляющей вести Октавиан приказал остававшимся во внутренней, дворцовой крепости легионерам открыть ворота и пробиваться на помощь товарищам, отбивающимся от варваров в казармах.
Авес метался по узким улочкам, забыв все на свете. Бой захватил его, мир сжался в перекрестье коротких римских мечей.
Сбоку!
Отбил!
Прямо, сбоку!
Вниз!
Следующий!
И опять скрестятся железные мечи с острыми стальными полосками по краю.
Сейчас он – как все. Железные пластинчатые латы, простой плоский шлем, широкий прямоугольный щит. Золото и серебро хороши лишь для любителей парадов. Ему эти побрякушки ни к чему. Его и в простых доспехах узнают все, как и он сам знает и узнает всех своих товарищей.
А римляне? Э-э-э, да им не нравится такая драка? Уличный бой не по ним? Это не сомкнутым строем давить слабовооруженного противника!
Кстати, римский строй – штука нехитрая. Сдвинь четыре щита, и вся улица перегорожена. Теперь дави и гони противника, пока он сам не опомнился и не сомкнул строй.
Разбивай!
Мешай!
Вперед!
И только вперед!
Дробный топот отдается от склонов гор, разносится со звонким эхом далеко вокруг – отряды Урла торопятся к месту боя. Как черное пятно перед воспалившимися глазами – окровавленная голова в свете факела, в ушах бьется гневный голос полководца: «Вот голова нашего товарища! Римляне нарушили перемирие! Римляне нарушили клятву! Смерть римлянам!!!»
«Смерть им! – гремит кровь в ушах. – Смерть!»
Дробятся в пыль камни под ногами, тысячи лиц пылают и взмокли от пота, дыхание смешивается с осенним туманом.
Вперед!
Все ворота в городе настежь!
Это Авес!
Слава Авесу!
Вперед!
Уже не камни трещат под ногами, – это брошенные щиты и копья. Римляне, сбившиеся в небольшие плотные отряды и уже начавшие теснить и выдавливать варваров из городских улочек, сметены человеческим потоком. Чьи там кости хрустят под ногами?
