– Точно! – хлопнул себя по лбу Робер. – А я-то думаю, что мы еще сделать забыли? Помню, что что-то очень важное…
– Так что там у вас за вексель? – спросил Недобитый Скальд. – Давай-ка рассказывай подробнее.
– Да, в общем, тут такое дело, приятель… – Робер вкратце пересказал ему все события вчерашнего дня – от выхода с «Акилы» и до того момента, как он наткнулся на Скальда, пытаясь поймать подлого жонглера.
– А кем выписан? – уточнил Скальд.
– Письмо Пизанского банкирского дома с гарантией, что мне здесь выдадут триста ливров…
– Триста ливров! – Скальд аж присвистнул от удивления. – Слышь, де Мерлан! Нам с тобой тоже, что ли, бросить мечами махать да в вилланы податься? Я ведь больше сотни ливров и в руках не держал за всю свою жизнь. Ох уж эти пейзане – по всему миру одинаковы: хоть во Фландрии, хоть в Италии, хоть в Палестине. Ходят в обносках, живут в курных избах, жалуются постоянно на неурожай. И при этом у каждого под красным углом закопано целое состояние…
– Это все, что мой отец нажил тяжелым трудом, – обиженно ответил Жак. – Если вы, благородный рыцарь, знаете, как правильно лозу выхаживать, как из ягоды сделать настоящее бургундское вино, да согласны с утра до вечера в поле, невзирая на снег и дождь, работать…
– Ладно, завел свою песню, – отмахнулся от виллана Недобитый Скальд, – я в этих делах не особо силен. Только вот что скажу. Вексель пизанский? Стало быть, пошли в пизанский квартал. Это как раз по дороге.
Резиденция пизанского консула представляла собой массивное трехэтажное здание из желтого ракушечника, с невысоким крыльцом и мощной деревянной дверью, в которую постоянно входили и выходили люди. Внутри здания находилась канцелярия – просторный холл, из которого вели в кабинеты несколько дверей. У дверей гомонили посетители.
– Где тут консул сидит? – спросил Недобитый Скальд у первого же попавшегося купчишки и, получив ответ, раздвигая толпу, направился к указанной двери.
– По какому делу? – пискнул из-за стойки секретарь.
– По государственному! – рявкнул в ответ Скальд и, воспользовавшись тем, что из кабинета как раз выходили посетители, затолкал туда Жака и Робера, а сам занял позицию снаружи, дабы никто из просителей не смог помешать разговору.
Консул оказался дородным мужчиной в черном платье, украшенном богатым серебряным шитьем. Голову почтенного пизанца венчала изрядная проплешина.
– Чем могу быть полезен, монсир? – спросил он, обращаясь к Роберу. В отличие от других он безошибочно различил рыцаря не в черноволосом и голубоглазом красавце Жаке, а в желтоволосом коротышке.
– У моего оруженосца жонглер по имени Рембо, прибывший из Марселя, вчера днем похитил вексель, выданный вашим банкирским домом! – четко, словно отдавая рапорт, изложил суть дела де Мерлан.
Консул хмыкнул, почесал в затылке, словно соображая, как бы повежливее спровадить эту парочку, но узнав, о какой сумме идет речь, оживился и начал задавать уточняющие вопросы.
– А кто может подтвердить, что вы и есть на самом деле Жак из Монтелье?
– Я могу подтвердить! И еще Недоби… сир Макс из Гента, он за дверью ждет!
– Вот как мы поступим в этом случае, господа, – наконец подвел черту консул. – Если вы в состоянии заплатить пошлину и торговые расходы, то сейчас же подавайте на мое имя официальное прошение, где изложена суть дела. Мы тут же разошлем по всем здешним банкирским домам депеши, чтобы ежели кто придет с векселем, выданным на имя мэтра Жака из Монтелье, то его бы немедля хватали и тащили к местному шателену или бальи. Если, конечно, этого жонглера вам самим удастся поймать, тогда намного легче. Его городская стража допросит, и он во всем сознается. Да только шансы у вас, на мой взгляд, невелики. Он мог, к примеру, покинуть город еще вчера и теперь погасит вексель где-нибудь в Тире, Триполи или Антиохии, до того как туда придет наша почта. Подкупит свидетелей, чтобы подтвердили его личность, и ищи-свищи. Или же, напротив, затаится до вашего отбытия и только потом денежки получит…
Исполнив все необходимые формальности, разочарованные друзья покинули пизанский квартал и потащились в порт, чтобы наконец проводить Недобитого Скальда.
* * *
Жак и Робер возвратились в венецианскую таверну, заказали обед и сидели за столом, макая по очереди лепешки в миску с густой подливой и кусками мяса и думая о том, что им делать дальше. Вина на столе на сей раз не было.
– Что мы имеем?.. – рассуждал Робер, пытаясь одновременно говорить и жевать. – Ловля жонглера – дело долгое и вряд ли успешное, тут консул, пожалуй, прав. Так что с векселем, похоже, придется распрощаться. Опять же в Иерусалим до осени мы никак не попадем. Можно, конечно, на оставшиеся деньги тихо-мирно прожить, потом совершить паломничество, отметиться у патриарха…
– Вряд ли это удастся, – перебил его Жак, который от переживаний совсем почти утратил аппетит, – здесь у нас есть могущественные враги. Если сицилиец перед смертью сказал правду, то за нами охотятся люди императора Фридриха.
– Это точно, приятель, – кивнул Робер, заталкивая в рот изрядный кусок баранины, – кроме того, наши приметы знает некий магистр. Скальд сказал, что в Акру недавно прибыли магистры тевтонцев. А тевтонцы – союзники Фридриха. Думаю, что нам для начала нужно покинуть город, где нас обнаружить не сложнее, чем большой королевский штандарт во время сражения, а затем найти надежного покровителя. Так что выходит, – заключил достославный рыцарь, выбирая из миски остатки подливы, – что путь нам один, в Бейрут, к самому могущественному нобилю королевства, Жаку де Ибелину.
– Но я слышал от тосканцев, что он не принимает на службу рыцарей без полной экипировки!
– Боевой конь, дестриер, у нас уже имеется, спасибо тамплиерам. А по сравнению с тем, сколько он стоит, остальное – почти пустяк. Купим здесь же, в Акре. Слава богу, денег пока достаточно.
Чтобы попасть на местный рынок, расположенный за городскими стенами, в предместье Монмазар, им пришлось пересечь всю столицу Иерусалимского королевства. Вчерашняя погоня за жонглером особого представления о городе не дала. Ночная беготня за тосканцами и венецианскими солдатами в памяти вовсе не отложилась. Робер и Жак, проталкиваясь по узким улочкам в сторону ворот Святого Антония, словно заново открывали для себя Акру. Доблестный рыцарь и его оруженосец, широко раскрыв глаза, оглядывали беспокойный, пестрый, разномастный город, по сравнению с которым даже Марселлос в разгар паломнического сезона показался бы тихим северным захолустьем.
– Церквей тут поболе будет, чем в самом Париже, – вертя во все стороны головой, восхищенно зацокал языком Робер.
Действительно, каждый квартал здесь имел свою собственную церковь или часовню с неизменной колокольней. Помимо купцов и ремесленников, под защитой городских стен обитало и множество дворян – почти на каждом доме, который они проезжали, висело одно, два, а зачастую и три-четыре полотнища с гербами, свидетельствующими о том, что эти апартаменты занимают благородные господа.
