— Но, — продолжала маркиза, — я хотела бы знать, кто такой этот граф де Сен-Жермен, который знает все, видит все, слышит все, которому более пятисот лет, который говорил с королями, проехал всю вселенную и творит чудеса?
— Это в самом деле очень странный человек! — сказал король. — Как объяснить то, что происходило только что за ужином?
— Это трудно, — сказал Ришелье, — если бы это происходило у него, то было бы понятнее; но здесь, в Шуази, в жилище короля, он не мог заранее что-то расположить в столовой — какие-либо приспособления…
— Конечно, — подтвердил д'Аржансон.
— По-вашему, он необыкновенно образован?
— Я думаю, государь. Он, безусловно, большой ученый!
— И действительно живет так долго, как утверждает?
— По-видимому, да.
Маркиза Помпадур лукаво улыбнулась.
— Этот человек мог бы принести огромную пользу, — сказала она.
— Страннее всего то, — прибавил д'Аржансон, — что он не требует ничего и признается, что так богат, как только может пожелать человек.
— Я этому верю, — сказала маркиза, — потому что он умеет делать золото, увеличивать жемчуг и очищать бриллианты.
— К тому же говорит на всех языках, — прибавил Ришелье.
Король, взяв под руку маркизу, направился в залу.
IX
Отъезд
В Шуази король удалялся в свои апартаменты в одиннадцать часов. Церемонии никакой не было, и все гости расходились по своим комнатам, а те, кто не имел апартаментов в замке, садились в экипажи и возвращались в Париж.
Маркиз д'Аржансон имел комнату в Шуази, но в этот вечер он не воспользовался данным преимуществом. Он должен был вернуться в Париж, чтобы заняться отправкой полков, поскольку резервы армии маршала Саксонского должны были присоединиться к войскам до приезда короля. В четверть двенадцатого два экипажа стояли на дворе замка. Впереди этих экипажей находился пикет кавалергардов в парадных мундирах с бригадиром во главе. Два человека спускались, разговаривая, со ступеней крыльца. Тотчас один из экипажей подъехал к крыльцу. Лакей открыл дверцу.
— Вы не со мной, Сен-Жермен? — спросил д'Аржансон своего спутника.
— Нет, вы возвращаетесь в Париж, а я еду в Брюнуа.
— К Парису?
— Да, это один из моих банкиров, и он взял с меня обещание провести у него сегодняшнюю ночь и завтрашний день.
— Располагайте собой завтра только до трех часов.
— А позже?
— Окажите мне честь и дружбу быть у меня.
— Вы хотите поговорить со мной?
— Да, завтра, в четыре часа, непременно.
— Я буду у вас.
— Благодарю.
Они пожали друг другу руки. Д'Аржансон встал на подножку кареты и, не выпуская руки графа, добавил:
— Вы должны быть довольны, дорогой граф. Не думаю, чтобы вы могли желать себе более блестящего вступления в свет. Через сорок восемь часов ваше имя будет у всех на устах. Король хочет видеть вас снова, маркиза де Помпадур находит вас очаровательным — это триумф!
Сен-Жермен улыбнулся и промолчал; д'Аржансон в последний раз пожал ему руку и сел в карету, которая быстро покатилась с конвоем кавалергардов.
Подъехала вторая карета, Сен-Жермен вскочил в нее. Выехав из Шуази, карета графа повернула направо по дороге в Монжерон.
Ночь была темная. Прошло четверть часа после того, как карета отправилась в путь, когда раздалось пение петуха. Карета тут же остановилась, дверца отворилась, и человек, вышедший из леса, сел в нее; лошади тотчас поскакали галопом.
— Ну что? — спросил незнакомец из леса, устраиваясь на передней скамейке.
— Тот, кто пытался убить Сабину, русский князь Тропадский.
— Вы в этом уверены?
— Сегодня я в этом убедился окончательно.
— Все удалось?
— Бесподобно.
— Король доволен?
— В восхищении.
— Я хорошо приготовил все, хорошо исполнил ваши приказания?
— Любезный В, я сам не смог бы сделать лучше — этим сказано все.
— Так это князь? — продолжал В после некоторого молчания.
— Да.
— Стало быть, это он похитил Нисетту и убил ее?
— О нет! Женщина в ее платье, найденная в карете в Сене, не Нисетта, а какая-то неизвестная, обезображенная специально, чтобы обмануть нас.
— Я сам так полагал…
— Нисетта, вероятно, умерла, но не таким образом. Да, она наверняка умерла… если только…
Сен-Жермен замолчал.
— Если только что? — спросил В.
— Если только князь не решил оставить ее как заложницу в своих руках. Но если она и жива, она не в Париже.
Сен-Жермен печально покачал головой.
— Чудо, что Сабина сумела спастись на этот раз! — сказал он.
— «Кукареку!» — донеслось из леса.
Карета доехала до Сенарского леса. В наклонился и посмотрел в окно. Всадник скакал во всю прыть.
— Черный Петух! — сказал В.
— Расспросите его, — сказал граф.
В подался вперед. Всадник остановился у дверцы.
— Где Шароле? — спросил он.
— В Буасси-Сен-Леже, в первом доме налево по Шарантонской дороге, — ответил Черный Петух.
— А его карета?
— Вернулась пустая в Париж.
В обернулся к Сен-Жермену.
— В Монжеронский домик! — приказал тот поспешно.
Наступила полночь. В этот самый час в Буасси-Сен-Леже, в том самом доме, на который указал Черный Петух, два человека не спеша прохаживались по темной аллее сада и тихо беседовали.
— Этот человек должен обязательно погибнуть, — говорил один из собеседников.
— Он погибнет! — отвечал другой. — Он будет побежден, разбит, уничтожен!
— А де Шароле?
— Будет мне служить так, как я захочу.
— Где Нисетта?
— Она там, где и должна пребывать.
— Что делать с Сабиной?
— Когда брат ее уедет, а он уезжает завтра, она опять попадет в наши руки и на этот раз не спасется!
— А он сам?
— Умрет под пыткой!
— Мы восторжествуем!
— Восторжествуем! Двадцать лет назад я поклялся в этом на могиле, из которой ты меня вытащил и возвратил к жизни и мщению!
X
Привал
На дороге из Валансьен в Турне в первых числах мая виднелись тысячи мундиров, лошадей, пушек, повозок, телег — это двигалась французская армия, отправлявшаяся на войну.
