— Я маркитантка французских лейб-гвардейцев, — сказала Нанон, с нежностью смотря на Арманду, — если я могу быть чем-либо полезной бедной молодой девушке или ее отцу, полагайтесь на меня, как на саму себя! Слышите? Во время сражения я могу быть вам очень полезна.
— О да! — сказала растроганная Арманда.
— Я расскажу о вас маркитантке гренадеров, она моя приятельница, притом гренадеры и лейб-гвардейцы всегда сражаются рядом.
— Вы понаблюдаете за Роланом во время сражения?
— Обещаю вам. Я прежде увижусь с вами и отведу в такое место, где вас смогу тотчас найти в случае, если он будет ранен.
— Позвольте еще раз поцеловать вас, — сказала Арманда со слезами на глазах.
— От всего сердца!
Обе молодые женщины обнялись и поцеловались с волнением.
— Садись, Арманда, — закричала Урсула.
— Отряд, стройся! — скомандовал Тюлип.
XI
Ночь на 10 мая
На правом берегу реки Шельды, в той части равнины, которая расположена между селением Антуань и лесом Барри и в центре которой находится деревушка Фонтенуа, расположились две трети французской армии, а одна треть занимала весь левый берег. Сообщение между обоими берегами обеспечивал быстро возведенный мост, довольно широкий, так что и кавалерия, и артиллерия свободно проходили по нему. Этот мост построили у местечка Калонь, что на левом берегу. Было десять часов вечера 9 мая 1745 года.
В обоих лагерях все огни были погашены, чтобы неприятель не мог видеть, что там происходит. Царила глубокая тишина. Только часовые и передовые посты бодрствовали, вся армия подкрепляла сном свои силы, которые скоро ей должны были пригодиться.
И лишь в Калони светилось несколько окон. Перед дверью дома у самого моста расположилась группа неподвижных и безмолвных солдат. Это были лейб-гвардейцы. Лошади их были привязаны к кольцам, вбитым в стену дома. Пять лакеев водили шагом пять других лошадей взад и вперед по берегу реки, не отходя далеко от дома. Два человека, облокотившись о перила моста, тихо разговаривали.
— Вы торопились приехать, Таванн, — говорил один.
— Я загнал трех лошадей, дорогой Креки, но я загнал бы и десять, чтобы успеть вовремя. Черт побери! Если бы начали драку без меня, я бы никогда себе этого не простил.
— Вот и король! — сказал Креки.
Король появился на пороге дома. Лакеи немедленно подвели лошадей для короля, дофина, принцев и королевской свиты.
Маршал Саксонский также подошел к королю. Он, казалось, передвигался с трудом.
— Останьтесь, дорогой Мориц, — сказал Людовик XV, вложив ногу в стремя.
— Я сопровождаю короля, — отвечал маршал.
В это время подвели лошадь Морицу Саксонскому.
— Останьтесь, вам не стоит ехать, — повторил Людовик.
— Я сожалею, ваше величество, что вынужден ослушаться вашего приказания, — ответил Мориц, — но я вас не оставлю.
— Поступайте, как вам угодно, — улыбаясь сказал король, — вы здесь командующий!
Король, дофин, маршал, принцы и свита сели на лошадей. Мориц ехал с левой, а дофин с правой стороны короля. Подъехали к мосту.
— Ваше величество, мы сейчас не будем переезжать через мост, а двинемся вдоль левого берега Шельды и осмотрим резервы, а затем уже — действующую армию.
— Приказывайте, маршал, мы повинуемся.
Мориц приблизился к королю.
— Государь, — сказал он ему тихо, — отпустите гвардейцев, здесь посреди лагеря делать им нечего, как и большей части окружающей вас свиты.
— Это почему?
— Так как вы, государь, хотите осмотреть резервы, то очень важно, чтобы никто не узнал о вашем приближении. Тогда только мы застанем войска, пикеты, часовых и форпосты в том состоянии, в котором они обыкновенно находятся.
Король согласился с доводами маршала. Он подозвал к себе начальника гвардейцев. Через несколько минут все гвардейцы вошли в дом, который уже два дня был местопребыванием короля.
Затем, обращаясь к свите, король сказал:
— Господа, сегодня вы больше мне не нужны. Я оставляю при себе только де Конти, Ноайля, Ришелье, Граммона, Креки, Таванна и д'Аржансона.
Король, имея по правую руку дофина, а по левую Морица, ехал шагом по дороге, внимательно все осматривая. За ним следовали де Конти и министр д'Аржансон, далее — Ноайль, Ришелье, Граммон, Креки и Таванн.
Этот маленький отряд доехал до последнего дома в Калони, повернул налево и направился вверх по течению Шельды. Здесь были расположены 6000 человек. Всюду был образцовый порядок.
— Государь, — говорил маршал, — самым необходимым на войне является план отступления в случае неудачи. На случай поражения полководец должен обеспечить отход и возможность легко собрать рассеянные войска.
— Весьма предусмотрительно, — заметил король.
— Битва произойдет на другом берегу Шельды, — продолжал Мориц. — Река — непреодолимое препятствие, и мы имеем только один мост, по которому можем через нее переправляться. Я приказал обеспечить прикрытие моста. Во время сражения вы будете на том берегу, но в случае опасности вы, ваше величество, и дофин можете без риска отступить по этому мосту.
— Что это виднеется вдали, в конце лагеря на берегу Шельды?
— Это батарея из шести орудий.
— Почему она находится здесь? С той стороны нам нечего бояться неприятеля, а его переход через реку невозможен.
— Да, государь, но, напротив, по другую сторону реки, находится селение Антуань, в которое упирается правое крыло нашей армии. Между этим селением и рекой начинается долина, где неприятель может обойти наше правое крыло. Поэтому я и поставил батарею, которая ему помешает это выполнить.
— Это вами хорошо предусмотрено.
— Теперь, государь, мы переправимся на тот берег и осмотрим Фонтенуа, Антуань и лес Барри.
Маленький отряд повернул и направился к мосту.
Приближаясь к мосту, король увидел по другую сторону деревни многочисленные огни. Это был бивуак фуражиров армии.
— Там танцуют! — сказал дофин.
Молодой принц — дофину было тогда шестнадцать лет — был прав. Звуки флейты и скрипки раздавались за деревянным забором, и на земле виднелись тени танцующих.
— Там дают бал! — воскликнул герцог Ришелье.
— Это, должно быть, танцуют парижские буржуа, — сказал Людовик XV.
— Скорее всего, государь. Только они способны плясать так весело накануне битвы.
— Государь, вас могут узнать, — предупредил маршал.
Король хотел отъехать, но было уже поздно: к всадникам подошли несколько человек, и около Людовика XV с неимоверной быстротой собралась толпа, намеревавшаяся, как обычно, громкими криками, приветствовать монарха.
