Оставшись вдвоем с лордом Геем, герцог Кумберлендский, не говоря ни слова, подал ему бумаги князя. Лорд Гей прочел их и покачал головой.
— Правда ли это? — спросил герцог.
— Да, — отвечал Гей.
— Если так, Чарлз, немедленно поезжайте к принцу Вальдеку и генералу Кенигдеку и просите их срочно пожаловать сюда. Скажите им, что я хочу сообщить им весьма важные сведения.
Лорд Гей поспешно вышел. Герцог вернулся к столу, на котором лежали бумага и планы равнины Фонтенуа.
— Если эти сведения верны, — сказал он, — то центр армии скорее двинут к Антуани, чем к лесу Барри…
Он приподнял портьеру, служившую дверью, и спросил:
— Где лорд Кампбелл?
— Я здесь, принц, — ответил адъютант, входя в палатку.
— Прикажите привести ко мне пленного.
Герцог опустил портьеру. Не прошло и нескольких минут, как лорд Кампбелл ввел князя в кабинет герцога. Герцог пристально посмотрел на князя.
— Слушай: если ты верен нам и твои сведения соответствуют действительности, ты навсегда приобретешь покровительство английского правительства. Если же ты нас обманываешь, ты умрешь.
Князь скрестил руки на груди с выражением величайшего достоинства. Герцог ни на минуту не спускал с него глаз.
— Князь Тропадский, — объявил он, — вы свободны. Князь низко поклонился.
XIV
Старая ива
Кутаясь в большой плащ, князь прошел через английский лагерь, не сказав ни слова провожавшему его офицеру. Он дошел до того места, где сошел с лошади; солдат прохаживался неподалеку, держа ее за узду. Офицер сказал несколько слов солдату и унтер-офицеру, командовавшему аванпостом, потом поклонился князю и ушел.
Князь сел на лошадь и выехал из лагеря без малейшего препятствия. Ночь стала еще темнее. Князь быстро доехал до фермы, и тот же самый человек, который привел князю лошадь, принял ее от него. Князь пошел с фермы по тропинке к Шельде. С берега он добрался до своей лодки, хотел в нее сесть, как вдруг схватился за пистолет… На дне лодки лежал человек. При звуке взводимого курка человек приподнялся.
— А это ты! — сказал князь, облегченно вздохнув. — Ты меня ждешь?
— Уже целый час.
— Разве ты знал, где я был?
— Ты переехал Шельду два часа тому назад, взял лошадь на ферме и поехал в лагерь. Лорд Кампбелл отвел тебя к герцогу Кумберлендскому, которому ты рассказал все, что граф Шароле узнал от своего брата, принца Конти. Герцог Кумберлендский хотел арестовать тебя, потом возвратил тебе свободу, оставив, однако, у себя молодую женщину, которую ты отдал ему. Так?
Князь с нескрываемым удивлением взглянул на человека.
— Так? — спросил тот бесстрастно.
— Все точно, — подтвердил князь.
— Стало быть, ты не должен удивляться, что нашел меня здесь. Если я знал все это, я знал и то, что ты вернешься.
Князь приблизился к лодке.
— Слушай, — сказал он, — я тебе полностью доверяю, но вот уже час, как меня мучит одна мысль. Ведь это ты принудил меня отдать Нисетту, единственную женщину, которую я любил, герцогу Кумберлендскому?
— Я.
— Но зачем?
— Я считал тебя умнее! Слушай же. Ты давно любишь Нисетту — это счастливое обстоятельство для меня. Ты знаешь, что она любит другого и что Жильбер скорее убьет свою сестру, чем позволит тебе жениться на ней. Я предоставил тебе возможность похитить девушку и, чтобы прекратить ее поиски и получить свободу действий, позаботился о том, чтобы все в Париже считали ее мертвой. Я отвез ее в Нидерланды и отдал как залог герцогу Кумберлендскому. Скажи мне, смог бы ты действовать тоньше?
— Не смог! — ответил князь, качая головой.
— Неужели ты думаешь, что я стал бы тебе вредить? Ведь ты меня спас от верной и ужасной смерти, когда буквально вырвал из могилы!
— Я знаю, что ты меня любишь, знаю, что ты могуществен и искусен, но даже самые могущественные и самые искусные люди могут быть обмануты судьбой.
— Разумеется, но дальновидный человек должен предвидеть все и все предусмотреть.
— И ты все предусмотрел.
— Кажется. Главное для того, чтобы упрочить твое счастье, — заставить Нисетту полюбить тебя, а ее брата и жениха убедить в том, что она действительно погибла. Я не думаю, чтобы после обнаружения экипажа, упавшего в Сену, у кого-то осталось хоть малейшее сомнение.
— Я тоже так думаю.
— Если Жильбер и Ролан считают Нисетту мертвой — а они должны так считать, — какая опасность может ей угрожать?
— Она в руках англичан.
— Ну и что же?
— А если английская армия будет разбита?
— Она победит, потому что ты предупредил герцога.
— Но если?
— Нисетта все равно не попадет в руки французов — клянусь тебе! Я позабочусь о том, чтобы она осталась в плену, причем не одна. Меньше чем через сорок восемь часов, ты знаешь, Сабина присоединится к ней.
— Сабина, Сабина! Сабина, которую ты сначала хотел убить и в которую потом так страстно влюбился?
— Это наследственная любовь. Я любил ее мать, но она отвергла меня.
— Если Сабина, наконец, окажется в наших руках, возьмем Нисетту, отнимем ее силой, если англичане не захотят ее возвращать, и уедем. Вернемся в Россию!
— В Россию? Мы сможем гораздо счастливее жить в Париже.
— В Париже? — с удивлением спросил князь. — Ты собрался жить в Париже?
— А тебе разве там не нравится?
— Жить в Париже, где нас будет преследовать вся шайка Петушиного Рыцаря, из когтей которого мы спаслись каким-то чудом?
— Я все это знаю гораздо лучше тебя!
— Может быть, ведь ты распоряжался, а я…
Человек, которого князь так и не назвал по имени, вынул из кармана часы, наклонившись вперед, посмотрел на стрелки и резко оборвал своего собеседника:
— Садись, пора!
Князь сел в лодку и взял весла, а товарищ его взялся за руль.
— Мы переплывем Шельду? — спросил князь.
— Да. Греби сильнее.
Лодка быстро скользила и пристала к берегу именно в том месте, где князь, уезжая, оставил мех, пойманный им в реке. Князь попытался отыскать мех, но не видел ничего.
— Вот странно, — пробормотал он.
— Его уже тут нет, — отвечал его спутник, усмехнувшись.
— Как, ты знаешь? Но я был совершенно один.
— Тебе так лишь казалось…
Князь привязал лодку к стволу дерева, и оба приятеля пошли быстрыми шагами через лес.
