— Сильную боль в голове.
— Чего бы ты хотел?
— Чтоб ты прекратил эту боль.
Рыцарь и В опять переглянулись.
— Вам всемогущество, — проговорил В, — а графу де Сен-Жермену бессмертие!
Раздалось громкое «кукареку». В поспешно обернулся к двери и открыл ее. Тюлип, стоявший на пороге, подал письмо.
— От доктора Пейрони, — сказал он.
В поспешно подал письмо Рыцарю, который распечатал его.
— Этот человек сказал правду, — проговорил он, указывая на Монжуа, — Нисетта и Сабина не подвергаются никакой опасности: это утверждает Пейрони. Теперь настало время отомстить, — прибавил он с радостным трепетом. — Проснись! — приказал он хриплым голосом, схватив за руки Монжуа.
Эпилог
ПРОШЛО ТРИ МЕСЯЦА
I
Гроза
9 августа 1745 года Людовик XV после трехмесячной военной кампании вступил в столицу своего королевства во всем величии славы. На перекрестках горожане устраивали танцы, вечером на улицах пускали фейерверки. Два дома на улице Сент-Оноре были украшены и иллюминированы особенно празднично: дом Даже, королевского парикмахера, и Рупара, чулочника.
Рупар стоял перед лавкой, закинув руки за спину и вздернув кверху нос, чтобы лучше любоваться своей иллюминацией. Его окружала группа соседей.
— Как чудесны слава и победа! — восклицал Рупар. — И как подумаешь, что я, говорящий с вами, лично присутствовал при этом!
— Да, ведь вы были при Фонтенуа, — сказал кто-то из соседей, с восторгом сложив руки.
— Был. Я победитель!
— И не были ранены?
— Нет, но мог бы быть ранен!
— Так вы были в сражении?
— Был ли я в сражении! — вскричал Рупар. — Ноя больше ничего не делал! Я слышал, как свистели пули, я видел мертвых и раненых.
Рупара окружили. Он был в восторге, оказавшись в центре внимания.
— Король меня видел и говорил со мной, — продолжал он.
— И остался доволен вами?
— Он был в восторге!
— Уж не произвел ли вас король в генералы? — спросил молодой белокурый приказчик чулочника.
— Я не просил его, — скромно отвечал Рупар, — однако я присутствовал при сражении.
— Спрятавшись в комнате по другую сторону реки, — сказала Урсула, вышедшая из лавки. — Уж лучше тебе меньше хвастаться своими подвигами! Если бы у короля были все солдаты такими, он проиграл бы сражение.
— Но, моя подруженька, мне кажется, что…
Урсула перешла через улицу, не выслушав своего мужа, и встретила Арманду, выходившую из салона Даже.
— А я шла за вами, — сказала Арманда. — Нисетта и Сабина хотят посоветоваться с вами насчет подвенечных платьев, которые только что принесли.
— Значит, свадьбы состоятся скоро?
— На будущей неделе.
— Почему же не на этой? Сегодня только понедельник.
— Жильбера нет в Париже. Он был вынужден уехать по делам, и вернется только в пятницу или субботу. Войдите, — прибавила Арманда, переступая порог салона. — Вы увидите моего нового друга.
— Кто это?
— Войдите, войдите, увидите!
Урсула вошла первой, Арманда вслед за ней. В эту минуту по внутренней лестнице спустились два человека: первым был Ролан, сменивший мундир на свой прежний костюм, вторым — лейб-гвардейский сержант.
— Месье Тюлип! — Урсула всплеснула руками.
— Собственной персоной! — ответил Тюлип, любезно кланяясь.
— Вы в Париже!
— С нынешнего утра. Я имею честь находиться в конвое его величества и вступил в Париж вместе с королем. Ролан заставил меня поклясться, что мой первый визит будет к нему, и я сдержал слово.
— А Нанон? — спросила Урсула.
— Милая маркитантка? И она также вернулась. Она там, наверху, с девицами, любуется нарядом.
— Пойдем скорей! — сказала Урсула.
Обе женщины проворно взбежали по лестнице.
— Славно надумал король взять меня в конвойные! — сказал сержант, подбоченясь. — Получается, я как раз поспел на свадьбу. Теперь уж потанцую с красавицами!
И Тюлип начал петь и приплясывать прямо в салоне. Приказчики парикмахера смотрели на гвардейского сержанта с восторгом. Делая па, Тюлип дотанцевал до порога салона и замер, смотря на улицу.
— Что это у меня, куриная слепота или нет? Кого это я там вижу? Это невероятное брюхо, это красное лицо… это он, мой приятель, мой гость!
Бросившись на улицу, он подбежал к группе, собравшейся перед лавкой чулочника. Рупар вскрикнул:
— Тюлип!
— Мой спутник в походе! — закричал сержант. Схватив Рупара в объятия, он прижал его к сердцу с таким порывом, что у чулочника захватило дух.
— Ну, Рупар, ты узнаешь меня? — вскричал Тюлип.
— Узнаю ли я вас, сержант…
— Берегись, берегись! — вдруг раздался голос извозчика. Быстро мчавшаяся карета остановилась у дома парикмахера, дверца отворилась, и Даже соскочил на землю.
— А! Вот Даже! — обрадовался Тюлип. — Я пойду к нему узнать…
Отодвинув Рупара, он подошел к лавке, в которую вошел парикмахер. Даже держал за руки Ролана.
Он казался очень взволнованным, но это волнение было приятное.
— Пойдем к Сабине, — сказал он, — я с ней должен поговорить в первую очередь.
Он прошел на лестницу, за ним Ролан и Тюлип. На площадке верхнего этажа они услыхали оживленный разговор в комнате Сабины, в той комнате, куда шесть месяцев назад молодую девушку принесли без чувств, всю в крови. Даже открыл дверь. Сабина, Нисетта, Урсула и Арманда рассматривали с величайшим вниманием два белых платья, лежавших на стульях. Нанон стояла чуть позади и также изучала наряды. Целая коллекция белья, лент, юбок была разложена на других стульях и на кровати. Обе молодые девушки, маркитантка и соседки говорили одновременно, рассуждая с чрезвычайным одушевлением.
При шуме отворившейся двери они замолкли и обернулись.
— Отец! — обрадовалась Сабина, подбегая к Даже.
— Месье Даже! — воскликнула Нисетта. Парикмахер, поцеловавший Сабину, обернулся к Нисетте.
— Почему бы тебе не звать меня так же, как Сабина? — спросил он. — Разве я не отец твой?
— Пока нет, — отвечала Нисетта, краснея.
— Сегодня — нет, но скоро стану им.
Вошли Ролан и Фанфан.
— Любимые дети, — спросил Даже, — вы счастливы?
— О да! — ответили Сабина и Нисетта. Даже поцеловал обеих в лоб.
