— Фавару нужны только похвалы, — ответил Вольтер.
— Я никогда не забуду, что со мной случилось через два дня после премьеры вашей очаровательной пьесы, — сказал Турншер, смеясь.
— В самом деле, — сказала мадам д'Этиоль, также засмеявшись, — представьте себе, господа, после премьеры «Искательницы ума» я пришла в такой восторг, что умирала от желания увидеть автора и осыпать его похвалами. Я попросила дядюшку на следующий день исполнить мое желание, и он мне обещал.
— Верно, — продолжал Турншер, — а когда я отправился к Фавару, думая, что еду к поэту, я нашел кондитера…
— Увы! Такова была моя профессия! — сокрушенно сказал Фавар.
— Он обжаривал в масле пирожки, — прибавила мадам д'Этиоль.
— Не говорите дурно о пирожках, — сказал Пейрони с серьезным видом, — пирожки в масле выдумал отец Фавара, и они оказывают большие услуги желудочным больным.
— Кене предписал именно их бедной Сабине, — заметил Таванн.
— Кстати, — заметил Креки, — Даже говорил мне третьего дня, что его дочери гораздо лучше.
— Уверяют, что она спасена.
— Узнали, наконец, кто ранил эту несчастную девушку? — спросила мадам д'Этиоль.
— Пока нет. Начальник полиции не мог разузнать ничего, и он в отчаянии, этот бедный Фейдо де Марвиль, потому что король не скрыл от него вчера своего неудовольствия.
— Ах! — сказала Антуанетта д'Этиоль, и лицо ее вдруг изменилось.
— Это покушение на молодую девушку без видимой причины очень странно! — сказала мадам де Госсе. — Но ведь вы видели ее в самую ночь преступления, месье де Берни?
— Верно, — отвечал аббат, — мы ужинали в тот вечер с герцогом де Ришелье, с маркизом де Креки и виконтом де Таванном. Маркиз и виконт первые оказали помощь дочери Даже.
— Таванн первым увидел ее, — сказал Креки.
— И до сих пор ничего не известно?
— Решительно ничего.
— Впрочем, в ту ночь случились странные происшествия, — прибавил Пейрони, — особняк Шароле сгорел.
— И мы имели честь быть представлены Петушиному Рыцарю, — сказал Ришелье.
— Петушиному Рыцарю! — с ужасом повторила Антуанетта. — Вы его видели?
— Видели.
— Где?
— У мадемуазель Комарго.
— Ах, Боже мой! Неужели он хотел ее убить?
— Вовсе нет, разве что имел намерение задушить ее розами, потому что он принес великолепнейший букет, какой только можно достать в это время года.
— Петушиный Рыцарь принес розы мадемуазель Комарго?
— Он при нас преподнес их ей, и, право, этот Рыцарь очень хорош собой, и имеет очень интересную внешность!
— Подобное чудовище!
— Тише! Не говорите дурно о нем: его искренний друг здесь.
— Искренний друг Петушиного Рыцаря здесь, в моем доме?! — возмутилась Антуанетта.
Все гости переглянулись с выражением комического ужаса.
— Этот преданный и искренний друг, — сказал Ришелье, — виконт де Таванн.
— Боже мой! — сказала Антуанетта. — Вы шутник, герцог!
Веселый хохот встретил слова герцога. Один Таванн не смеялся.
— Утверждение месье Ришелье совершенно справедливо, — заявил он.
Взоры собравшихся устремились на него.
— Какая странная шутка! — проронила мадам де Вильмюр.
— Таванн вовсе не шутит, — возразил Креки.
— Он и прежде об этом говорил! — добавил аббат де Берни. — Доказательством служит то, что Рыцарь принес розы мадемуазель Комарго в ночь, когда он велел сжечь, как сам же признался, особняк Шароле, и пришел по приглашению Таванна.
— Он даже успокоил этих дам, — сказал Креки, — уверив, что им ничего не грозит и что он уже отдал соответствующие приказы.
— Ну да, он так и сказал, — подтвердил Ришелье.
— Но, выходит, ваш Рыцарь очаровательный человек, — сказала мадам д'Этиоль.
Ришелье расхохотался.
— Спросите вашего дядю, — предложил герцог. — Он также видел Рыцаря однажды…
Турншер сделал гримасу. Намек на приключение с бриллиантами у мадемуазель Аллар вызвал у него печальные воспоминания. Смех удвоился, потому что это приключение было известно всем.
— И Петушиный Рыцарь — друг виконта де Таванна? — поинтересовался Вольтер.
— Я имею честь находиться с ним в хороших отношениях, — ответил виконт самым серьезным тоном.
— В таком случае я буду вам чрезвычайно обязан, если вы представите меня ему, я желаю с ним познакомиться.
— Рыцарь тоже будет рад вас видеть, потому что он ваш поклонник. В последний раз, когда мы разговаривали с ним за завтраком, он мне много говорил о ваших сочинениях.
— Мне чрезвычайно лестно. Но разве вы часто с ним видитесь?
— Представьте себе, вот уж пять лет всякий раз, когда я подвергался опасности или когда мне была нужна важная услуга, Петушиный Рыцарь являлся в надлежащую минуту — устранял опасность и тем самым оказывал мне услугу.
— Что он требовал от вас взамен? — спросила Антуанетта.
— Ничего.
— Почему он так поступает?
— Не знаю.
— Разве вы у него не спрашивали?
— Никак не могу объясниться с ним на этот счет.
— Однако вы знаете его давно?
— Пять лет назад я его встретил при трагических для меня обстоятельствах. Я видел его тогда впервые, и в продолжение шести часов он дважды спас мне жизнь, убил трех человек, увез четвертого, мешавшего мне, за пятьдесят лье и истратил сто тысяч экю, чтоб помочь моей любви к одной женщине, с которой я никогда не говорил, но которую обожал.
— Сто тысяч экю! — удивился Турншер.
— Сто тысяч экю! — повторил де Рие недоверчиво. Оба капиталиста, очевидно, не могли поверить своим ушам.
— Расскажите нам все это подробно, виконт, — попросила де Вильмюр.
— Я не могу, мадам.
— Почему?
— Я обещал Рыцарю ничего никому не рассказывать.
— Но разве этот Рыцарь не гнусное чудовище? — спросила мадам д'Этиоль.
— Это знатный вельможа, играющий роль разбойника! — сказал аббат де Берни.
— Я, право, не знаю, кто такой Рыцарь с точки зрения общественного положения, — сказал Пейрони, — но с точки зрения ловкости и физической силы — это личность с удивительными способностями!
Глаза всех обратились к хирургу.
— Я говорю о его побеге из цистерны для воды, — сказал Пейрони. — Вы знаете это дело о табаке, когда Петушиный Рыцарь захватил целый обоз и принудил смотрителя этот самый обоз выкупить? Рыцарь имел даже дерзость дать ему собственноручную расписку. Месье де Турншер и месье де Рие подтвердят этот факт.
