С этими словами я бросил лепешку, и та упала куда-то в темноту.
Мне надо было немедленно бежать назад в дом, но я задержался на несколько секунд. Уж не знаю, зачем я это сделал, но очень скоро пожалел, что не ушел сразу.
В яме что-то зашевелилось, будто поползло по земле. А потом я услышал, как ведьма ест лепешку.
Раньше я думал, что мои братья во время еды слишком громко чавкают. Но ведьма чавкала в сто раз противнее и гаже, чем свиньи, когда они своими рылами роются в помоях. Она сопела, фыркала, жевала и пыхтела одновременно. Не знаю, понравилось ли ей угощение, но шумела она здорово.
В ту ночь мне совсем не спалось. Я все время думал о темной яме и о том, что завтра придется пойти к ней снова.
К завтраку я спустился вовремя, но почему-то бекон оказался подгорелым, а хлеб зачерствел. Отчего так – не понимаю, ведь я только вчера был у пекаря. Да и молоко прокисло. А может, домовой на меня рассердился? Неужели он знал, что я сделал, и испортил завтрак, чтобы о чем-то предупредить?
Я привык к тяжелому труду на ферме, а Ведьмак не оставил для меня никаких поручений, и мне нечем было заняться. Я подумал, что он не был бы против, если я почитаю что-нибудь полезное, и поднялся в библиотеку. Но, к сожалению, дверь оказалась заперта.
Что мне еще оставалось? Я отправился на прогулку, решив осмотреть холмы и в первую очередь взобраться на Клин Парлик. Добравшись до вершины, я сел на пирамиду из камней, чтобы полюбоваться красивым видом.
Стоял ясный светлый день, и отсюда сверху мне было видно всё Графство, раскинувшееся у меня под ногами. Далеко-далеко на северо-западе манящая, мерцающая голубизна моря сливалась с небом. Холмы тянулись бесконечно, большие и маленькие, с диковинными именами. Чтобы все их изучить, нужна, пожалуй, целая жизнь.
Недалеко от меня располагался Холм Волка, и я поймал себя на мысли, что там и вправду могут быть волки. Они и так опасны, а зимой, говорят, когда стоит сильный мороз, иногда охотятся целыми стаями. Ну, сейчас была весна, и ничто пока не говорило об их присутствии, но это еще не значит, что волки здесь действительно не водятся. Я пришел к выводу, что на холмах после захода солнца все-таки страшновато.
Но не так страшно, как необходимость снова накормить Мамашу Малкин. Вскоре солнце начало клониться на запад, и пришлось опять спуститься в Чипенден.
И вот я снова нес корзину через мрачный сад. На этот раз я решил управиться побыстрее. Не медля ни минуты, я бросил вторую липкую лепешку через прутья прямо в черную яму.
И только потом, когда уже было поздно, я заметил то, от чего даже сердце оледенело.
Прутья над ямой были погнуты. Еще прошлой ночью они все лежали идеально прямо – тринадцать параллельных железных прутьев. А теперь в центре было отверстие, достаточно широкое, чтобы просунуть голову.
Их мог погнуть кто-то снаружи, но я что-то сомневался в этом. Ведьмак говорил мне: дом и сады охраняют и сюда никто чужой не может пробраться. Он, правда, не уточнил, кто именно их охраняет, но я полагал, что это какой-нибудь домовой. Может, даже тот же, какой готовит еду.
Значит, прутья погнула ведьма. Наверное, она как-то вскарабкалась по стене ямы.
И тут я осознал, насколько был глуп! Мне вдруг все стало ясно, и горькая правда, как вино, ударила в голову.
Лепешки возвращали ведьме силу.
Я слышал, как внизу она начала есть вторую лепешку, издавая те же отвратительные звуки, фыркая, чавкая и сопя. Я стремглав выбежал из сада и бросился к домику. Почему-то я знал, что третья лепешка ей может и не понадобиться.
После еще одной бессонной ночи я решил найти Алису, вернуть ей последнюю лепешку и объяснить, почему не могу сдержать своего обещания.
Но сначала ее нужно было отыскать. Сразу же после завтрака я отправился в лес, где мы впервые встретились, и обошел его вдоль и поперек. Алиса сказала, что живет там, но никаких домов в лесу не оказалось. Только низкие холмики и долины, а вдалеке – еще леса.
Решив, что быстрее будет спросить у кого-нибудь дорогу, я пошел в деревню. Там было на удивление пусто, но, как и следовало ожидать, несколько ребят слонялись у булочной. Похоже, это их любимое место. Может, им нравился запах. Мне так точно нравился. Нет на свете запаха лучше аромата свежеиспеченного хлеба.
Ребята мне вовсе не обрадовались, хоть в прошлый раз я и угостил их яблоками и пирожками. Может, просто из-за того, что сегодня с ними был этот головорез с поросячьими глазками. Они все же выслушали меня. Я особенно не вдавался в подробности и просто попросил помочь мне найти ту девочку, которую мы видели на опушке.
– Я знаю, где она может быть, – ответил головорез сердито, – но тебе лучше туда не ходить.
– Почему?
– Ты что, не слышал? – Парень поднял брови. – Она сказала, что ее тетка – Костлявая Лиззи.
– А кто такая Костлявая Лиззи?
Ребята переглянулись и покачали головами, словно я спятил. Почему все о ней знали, а я нет?
– Лиззи со своей бабкой всю зиму были здесь, пока их Грегори не выгнал, – пояснил мальчишка. – Мой отец даже упоминать о них запрещает. Страшнее ведьм здесь отродясь не видывали. И с ними жил кто-то такой же страшный. Он выглядел как человек, но огромный, и у него зубы во рту не помещались. Это мне отец рассказывал. В ту долгую зиму люди ни за что из дому не выходили, когда стемнеет. Какой же ты ведьмак, если никогда не слыхал о Костлявой Лиззи?
Мне не понравились эти слова. Я понял, что действительно сглупил. Надо было рассказать Ведьмаку про Алису и то, что Лиззи вернулась. Он бы что-нибудь придумал.
По словам головореза, Костлявая Лиззи жила на ферме в милях трех к юго-востоку от дома Ведьмака. Ферма много лет стояла заброшенной, и никто туда не ходил. Поэтому ведьма, скорее всего, сейчас тоже была там. И Алиса вроде тоже указывала в ту сторону.
Пока мы разговаривали, из церкви вышла процессия людей с застывшими, будто каменными, лицами. Они свернули за поворот и направились к холмам. Впереди всех шел деревенский священник. Одеты они были тепло, и у многих были с собой палки.
– В чем дело? – спросил я.
– Прошлой ночью пропал ребенок, – ответил один из ребят, ковыряя башмаком булыжник. – Ему всего три года. Люди думают, что он забрел туда. Да он и не первый. Два дня назад с фермы на Долгом Хребте исчез ребенок, который еще даже ходить не умеет. Скорее всего, его украли. Может быть, волки: зима была голодная, иногда они возвращаются.
Мне подробно объяснили дорогу. Даже несмотря на то, что я забежал домой за корзинкой Алисы, меньше чем через час вдали показался дом Лиззи.
Тогда, еще при свете солнца, я приподнял ткань, чтобы разглядеть последнюю лепешку. Воняло от нее отвратительно, но выглядела она еще хуже. Кажется, она была сделана из кусочков мяса и хлеба и чего-то еще непонятного. Лепешка была мокрая, липкая и почти черная. И все было сырое, только смятое вместе. А потом я заметил, что по лепешке ползают противные маленькие белые личинки.
