В этих условиях „забастовочное движение поднимается на новый уровень“. В регионе произошли 12 забастовок, носивших „наступательный характер“. Бастующие выступали против увольнений и требовали повышения заработной платы.
2 мая в Оренбурге произошел самый громкий „голодный бунт“.
Ущерб от погромов 2 мая составил 852,9 тыс. рублей, из них – галантерея Бутома – до 60 тыс. рублей, магазин готового платья Леск – до 150 тыс. рублей, магазин часов и золотых изделий Вольфсон – до 40 тыс. рублей, магазин готовой обуви Гершенгорина – до 12 тыс. рублей и т. д. Двое людей погибли – казак и человек из толпы, шесть человек были ранены – прокурор, заместитель прокурора, прапорщик, городовой, двое рядовых. С награбленным товаром арестовано 188 человек, из них около 80 человек женщины и дети, много учащихся и чиновников. Генерал‑майор Бабич заявлял, что в произошедшем погроме „нет никакой политики“.
Тем не менее „голодный бунт“ продолжился на следующий день. 3 мая пострадали магазин Аблязина и кондитерская фабрика Абрюкина»757.
Зима. 1916.
«Иркутская губерния. В мае 1916 года в Зиме произошел бунт женщин-солдаток, которые требовали „солдатского денежного пайка“. Получив отказ, солдатки вышли на базарную площадь и стали громить лавки торговцев. К ним присоединились рабочие, ремесленники и крестьяне. Беспорядки продолжались несколько дней. На подавление стихийного восстания в Зиму спешно выехали генерал-губернатор и губернский прокурор в сопровождении роты солдат и сотни казаков. Они учинили свирепую расправу, свыше 50 человек было убито и ранено, 250 человек арестовано»758.
Самара. 1916.
«5 ноября 1916 года на Троицком рынке в Самаре произошел погром торговых лавок, переросший в разгром магазинов и различных торговых точек города.
События начались утром на Троицком рынке. При его открытии торговцы выставили на продажу только мясо низших сортов, а цену на него назначили как за высший сорт. Разумеется, многочисленные домохозяйки, пришедшие в это время на рынок за покупками, стали требовать хорошего товара по нормальным ценам. Торговцы отказывались, ссылаясь на то обстоятельство, что из-за роста военных и прочих налогов в стране сильно выросли затраты на производство и доставку мяса.
Уже вскоре около мясных прилавков собралась возмущенная толпа, из которой раздавались выкрики: „Для богатых любого мяса хватает, а нам дают одни объедки“, „Богатым все можно, а нас считают за быдло“, „Наши мужья умирают в окопах, а мы в тылу умираем с голоду“. А когда раздались призывы: „Бей торгашей!“, домохозяйки бросились ломать мясные лавки. К женщинам тут же присоединились мужчины и подростки.
Разгромив рынок, избив торговцев и разграбив их мясные запасы, толпа вышла на Троицкую улицу и начала бить витрины соседних магазинов. Не помогли утихомирить погромщиков и подоспевшие наряды конной полиции, которые попытались было разогнать участников беспорядков с помощью плетей. Это еще больше озлобило бунтарей, и в полицейских полетели камни, палки и вообще все, что попадалось людям по руку.
В довершение всего кто-то из толпы несколько раз выстрелил из нагана в шеренгу стражей порядка, в результате чего один из городовых был ранен в руку. Эта стрельба формально развязала руки блюстителям закона, и тогда по команде полицмейстера они открыли по толпе огонь из ружей. Три человека из числа бунтовщиков были убиты на месте, и еще несколько десятков ранено. Буквально за пять минут толпа рассеялась на отдельные группы, которые продолжали кидать в полицейских камни с крыш и из подворотен. После этого начались погромы и поджоги магазинов и лавок на улице Панской, и тогда городская управа приняла решение ввести в Самару войска.
К полудню 5 ноября в район улиц Троицкой и Панской прибыли четыре роты солдат во главе с начальником Самарского гарнизона. Погромщиков вытесняли из торговых рядов и отлавливали по всему городу в течение нескольких часов, но лишь с наступлением темноты криминальная ситуация в Самаре немного стабилизировалась.
По данным полиции, всего в тот день, кроме Троицкого рынка, было разгромлено свыше 50 магазинов, аптек и мелких лавок. Задержано около 70 человек, но их могло быть гораздо больше, если бы не откровенная симпатия к бунтовщикам со стороны военнослужащих. Как сообщалось в полицейских отчетах, часто нижние чины одобряюще высказывались по отношению к восставшим, отказывались вытеснять толпу с рынка и даже заставили городовых отпустить немало задержанных под предлогом того, что они не виноваты, а до беспорядков их довела нищая и беспросветная жизнь»759.
Новониколаевск. 1916.
«„Сахарный бунт“ в Новониколаевске 9 ноября 1916 года. Поводом для него явился резко обострившийся дефицит продуктов и товаров и введение карточной системы, прежде всего на сахар. Карточки отоваривались крайне нерегулярно через принадлежащую городскому самоуправлению продовольственную лавку на Базарной площади в центре города. В начале ноября город получил закупленную им партию сахара, и было объявлено, что с 9 ноября начнется выдача его по три фунта на душу. Однако вскоре выяснилось, что половина поступившей партии предназначена кооперативам, поэтому городская управа приняла решение перевешать сахар в пакеты по одному фунту и 9 ноября выдачу не производить, о чем население попытались предупредить через местные газеты, которые большая часть горожан не читала, тем более солдатки. Поэтому с утра 9 ноября у лавки собрался приличный „сахарный хвост“. „Никакие увещания полиции разойтись по домам не имели успеха, – информирует очевидец, – а в это время публики все прибывало, как весной вода полая. Изголодавшие солдатки с детьми на руках окончательно наэлектризовали публику“. Конные и пешие городовые во главе с полицмейстером Г. П. Бухартовским оттеснили толпу. „Однако, – как сообщается в рапорте томского губернатора министру внутренних дел, – толпа, к которой присоединились недавно призванные на службу ратники, возвращавшиеся в тот момент с учений, будучи подбадриваема последними, а также подстрекаема примкнувшими к толпе двумя нижними чинами, вернувшимися с фронта, стала снова скопляться“. Для пресечения беспорядков полицмейстер вызвал воинское подкрепление, которое прибыло в количестве 25 чел. под командой штабс-капитана Никитина. Убедившись в невозможности предотвратить разграбление лавки и „будучи сам ушиблен несколькими камнями“, Бухартовский заявил Никитину, „что гражданскими властями все меры к пресечению беспорядков исчерпаны“, и просил принять меры, предусмотренные уставом гарнизонной службы. Было произведено несколько залпов поверх голов, но собравшиеся, „убедившись в отсутствии жертв, стали вновь наступать на магазин Сибирского товарищества, а затем, выбив стекла“, ворвались в него и начали расхищать товар. Полицейским с солдатами удалось оттеснить толпу, были опущены железные шторы на окнах, и растаскивание прекратилось, причем штабс-капитана Никитина ранили камнем в голову, и с площади он „удалился, сдав команду прапорщику“. Толпа же выросла до нескольких тысяч человек и, несмотря на прибытие в качестве подкрепления части местной воинской команды во главе с военным комендантом Новониколаевска подполковником Некрасовым, смяла заслон и, выломав окна и двери, „стала расхищать из лавки сахар“. По распоряжению Некрасова производится несколько залпов. Убита одна женщина и ранены пять, из которых еще одна скончалась в больнице. Прибывшие на место происшествия во главе с начальником гарнизона генерал-лейтенантом Коцуриком четыре учебных команды (250 чел.) от каждого из расквартированных в городе запасных полков вытесняют толпу с площади. В итоге были разбиты и разграблены несколько лавок частных торговцев и потребительского общества „Экономия“, расхищено около 400 пудов сахара и из магазина Сибирского товарищества товаров на 10 тыс. руб. Во время пресечения бунта многие полицейские получили ранения и ушибы, в частности, полицмейстер Г. П. Бухартовский „отделался“ четырьмя ушибами камнями, из них два в голову. Задержали 74 участника беспорядков, из них 54 женщины, под стражу взяли 25 чел., впоследствии осужденных Омской судебной палатой к различным срокам тюремного заключения»760.
