Глава 27
Только что громадный банкетный зал был холодным и безликим – и вот он снова обрел знакомые гостеприимные очертания. Голые каменные стены превратились в огромные плиты белого мрамора с золотыми прожилками, теплыми на ощупь и светившимися от прикосновения. Вдоль стен жарко полыхали просторные камины, отбрасывая по углам длинные тени. Над каминами висели древние гобелены с изображениями старинных битв – невероятно яркие и отчетливые, будто сотканные только вчера.
В дальнем конце зала маячили в полумраке знамена народов, давно обратившихся в прах, и потертый деревянный сундук, окованный черным железом. Варгус к нему не подходил. Даже мысль о содержимом сундука была невыносима: сувениры из прошлых жизней и связанные с ними воспоминания, имена и лица несметного числа людей, из которых все до одного умерли.
Красота была такая, что даже не верилось – и не зря! Никакого убранства до прихода Варгуса в зале не было. Он создал все сам. Все, кроме длинного стола из черного дерева и стульев. Хотя пометок на них не было, Варгус сразу почувствовал, какой предназначен ему.
Вскоре начали прибывать остальные. Кай оказался в числе первых. На что был похож его зал, Варгус знать не хотел. Кай выглядел на удивление бодро – скорее всего притворялся. Его последней трапезы не могло хватить надолго, но здесь никто не желал показывать свою слабость. Хотя о милости, бывало, просили, получали ее редко. И потом, что милость для одного, для другого – убийство. Варгус отмахнулся от воспоминаний и сосредоточился на настоящем.
Появлялись по одному, по двое. Вид у всех был самый обычный: мантии, кожаные доспехи, платья из шерсти и шелка. Кто-то оделся, как на войну, другие выглядели так, будто недавно проснулись, кое-кто обошелся почти без наряда. Одни напоминали перепачканных в земле крестьян, иные натерлись маслом, так что кожа блестела, как полированный металл. Среди собравшихся не было двух похожих лиц, и черты их не принадлежали ни одному народу.
Варгуса приветственно хлопнул по спине проходивший мимо здоровяк Нетун. Его лысина блестела в свете каминов, босые ноги оставляли на ковре мокрые следы. Старый моряк шел вразвалку, громыхал на весь зал, окликая знакомых, жал руки одним, махал другим. Те, кто находил его манеры грубыми, улыбались и напускали на себя безразличный вид. Нетун был практически бессмертен, поэтому обижать его не стоило.
Кай вежливо со всеми раскланивался, однако на всякий случай держался поближе к Варгусу.
Босоногая женщина с бледной кожей и черными волосами до пояса проплыла мимо них, оставляя в воздухе благоухание полевых цветов, свежей травы, спелых ягод и еще сотню мучительно знакомых запахов.
В толпе, как всегда, было несколько новых лиц – их-то Варгус и рассматривал исподтишка с напускным безразличием. Новички старались не разевать рты и не тыкать пальцами в других. Да хоть бы и в него самого – Варгус был достаточно стар, чтобы время от времени приковать к себе чей-нибудь взгляд.
Самым знаменитым был Нетун. Какой-то жилистый юнец из новоприбывших чуть не упал на колени, когда тот прошел мимо. Юнца удержала его спутница, невысокая женщина в кожаных доспехах, вооруженная ножами.
– Еще не хватало нам кланяться, – прошипела она. Юноша кивнул, но как-то неуверенно, да и женщина, когда Нетун взглянул на нее, растерялась и невольно шагнула назад. Моряк только улыбнулся и пошел себе дальше.
Прибывали последние гости. Некоторые, как и следовало ожидать, подгадали время для эффектного появления. Неподалеку люди толпились возле женщины такой удивительной красоты, какую Варгус не встречал за всю свою долгую жизнь. Красавиц в зале хватало, но вся их прелесть была напускной. Лишь одна сияла внутренним огнем – желанная, как никакая другая. Варгусу страшно хотелось взять ее под защиту, а еще рядом с ней почему-то было спокойно, как ребенку в присутствии взрослого. Чувства, которые она вызывала, несмотря на сумбур, являли собой любовь под разными масками. Всеблагая Мать была почти одних лет с Создателем, однако вдвойне превосходила его красотой.
Где-то тонко зазвенел колокол. Варгус встретил этот звук без улыбки. В созданной им версии зала не было места колоколам. Другие, он это знал, тоже чувствовали, что звон вторгается в их пространство. Кто-то шепотом выругался, кто-то закусил губу, остальные сделали вид, что их это не касается.
Первой вошла Пресветлая Владычица – медленно, словно под похоронный марш, стараясь привлечь к себе взгляды всех, кто собрался в зале. Белое платье явно задумывалось как скромное, но чересчур обтягивало грудь и бедра, почти ничего не пряча. На голове у нее был повязан монашеский платок, золотые волосы свободно струились по спине. В руке сиял белый фонарь, до того яркий, что тени в углах рассеялись. Некоторые гости – из тех, чьей родной стихией была темнота, недовольно поморщились.
Нетун поднял бровь и тут же уселся за стол. Остальные последовали его примеру. Варгус тоже направился к своему месту – рядом с Нетуном и напротив Всеблагой Матери, – а в зал тем временем вошел с суетливым и недовольным видом Пресветлый Владыка. Его попытка появиться торжественно потерпела крах – никто не обратил на него внимания. Он взгромоздился на стул и раздраженно нахлобучил на голову слетевший с нее капюшон.
Место во главе стола пустовало. На памяти Варгуса так было всегда. Нетун склонил голову перед пустым стулом, размерами превосходившим все остальные, а затем обратился к толпе. Как один из старейших, он имел право руководить встречей.
– Можно, конечно, не спрашивать, но все же: кто нас созвал? – Привычный к приказам голос Нетуна легко доносился до самого дальнего конца стола.
Пресветлый Владыка встал и поблагодарил всех собравшихся. Любезности сыпались из него, как рис. Варгус, раздраженный, мысленно отключил звук – только губы говорившего продолжали, громко шлепая, открываться и закрываться, будто у выброшенной на берег рыбы. Он не знал другого способа сделать скучную речь хоть немного терпимой.
Устав смотреть на маску смазливого юнца, Варгус заглянул глубже. Комната задрожала, и все, кто в ней был, показали свои истинные лица. На месте юноши в белом сидел мальчишка со свечкой, который старался не выделяться, но при этом быть полезным для взрослых. С ним соседствовала перепачканная сажей девица в лохмотьях. В отличие от них, Всеблагая Мать не изменилась, но вместе с тем замерцала, становясь то любовницей, то матерью, то сестрой, то старухой. Лето обернулась покровом из золотых снопов и ягод, под которым мелькали, беспрестанно меняя форму, пушистые звери – серые, бурые, рыжие. Нетун стал огромным раком в цепях из водорослей, острозубым чудовищем, в чьей пасти-водовороте враз исчезали корабли, будто стайки рыбешек. Образы сменяли друг друга, и от их мельтешения у Варгуса закружилась голова.
Комната вновь стала обычной. Мальчишка как раз закончил говорить. Лишь тогда Варгус понял, что все лица обращены к нему.
– Что?
– Ты слышал хоть одно мое слово? – спросил юнец.
– Нет, и предпочел бы весь день слушать ослиный пердеж, – ответил Варгус.
