– Пожалуйста, называйте меня Тала. Нет, я никогда не заезжала так далеко на восток.
Элоиза наклонилась к зеленому кусту с красными ягодами и уже раскрывшимися белыми цветами. Таландра, хоть и прожила здесь всю жизнь, даже не знала его названия.
– Там не встретишь такую зелень – слишком сухо. Их города кажутся чужестранцам унылыми и бесплодными. Высокие каменные стены, тяжелые приземистые здания. Их почти не отличить друг от друга, но это потому, что драссийцы научены вековым опытом. Песчаная буря за несколько секунд оставляет от человека голый скелет – представьте, что она сделает с городом без стен. Однако если драссийцы доверятся вам и впустят в свой дом, внутри все будет иначе. Они приветливы и щедры. Многие из них возделывают сады, буйные оазисы посреди пустыни.
– Нелегко было променять Севелдром на Пустыню?
Элоиза бросила разглядывать куст, и они отправились дальше.
– Позвольте сперва задать вам вопрос, Тала?
– Конечно!
– Вы когда-нибудь любили?
Вопрос застал Таландру врасплох. Ее мысли немедленно обратились к Шани. Королева глубоко вздохнула, открыла рот, но вместо ответа лишь кивнула.
– Мой отец погиб по случайности, когда мне было двенадцать, но учиться в Красной башне я начала еще при его жизни. Мать обвиняла в его смерти моррина, хотя тот был не виноват. Она перестала доверять чужеземцам. Обойдя весь запад, я вернулась на родину навестить семью. Я стала рассказывать матери обо всех виденных чудесах, но ей это было неинтересно.
Они дошли до маленького садика и сели на скамью, со всех сторон окруженную густой травой, цветами и кустами жасмина. Гул насекомых и приторные цветочные ароматы наполняли воздух.
– Наверное, вам было неприятно.
Элоиза пожала плечами. Ее лицо ничего не выражало.
– В то время – да, было, сейчас осталось только разочарование. В Пустыне я обрела новую семью, щедрую, любящую и добрую. А потом встретила замечательного человека, рядом с которым ощутила себя особенной и красивой. Когда он попросил моей руки, я отправила матери письмо. Как ни странно, она ответила.
Несмотря на спокойное лицо Элоизы, Таландра догадалась, что конец у этой истории будет печальный.
– Она от меня отреклась. Заявила, что у нее нет дочери. Что я ее опозорила, а отец проклянет меня из могилы.
– Простите, – выдавила Таландра, не зная, что еще сказать.
Элоиза улыбнулась и легко сжала ее ладонь.
– Не за что. Вы ведь не знали. Так что, как бы ни любила я Севелдром, его зеленые просторы, музыку и людей, уехать было очень легко. И вот я впервые вернулась.
– Когда мой отец попросил короля Узермезеса о помощи…
– Ну а вы? Став королевой, вы сможете путешествовать?
Таландра об этом не задумывалась. Война поглотила все ее мысли. Королеве полагается время от времени наносить государственные визиты, однако она уже не сможет по собственному капризу оседлать коня и поскакать куда глаза глядят.
– Вам следует думать о будущем, – сказала Элоиза. – Помните о первом мирном дне после войны. Это поможет справиться с кошмарами.
– Вы уже бывали на войне?
Элоиза кивнула.
– Все началось с небольших набегов на караваны купцов в Пустыне, потом они стали организованнее и опаснее. Это Балфрусс помог нам разбить врага. Мы многих убили. Я еще вижу их лица, но они уже не преследуют меня, как раньше.
– Чем вы займетесь, когда война закончится? – спросила Таландра, уходя от неприятного разговора. Она старалась не забывать заверения генералов в том, что осада – их главная надежда на победу. – Заведете семью, детей?
– Мы с мужем это обсуждали. Когда-нибудь так и будет. Позднее. Нужно еще столько увидеть! Когда путешествовать, если не сейчас – пока еще волосы не поседели и кости не ноют от холода.
– Заманчиво, – признала Таландра, вставая со скамьи. Они рука об руку отправились обратно. – Если я когда-нибудь окажусь в Пустыне, то навещу вас.
– Я обижусь, если вы не обратитесь к нам за помощью, – сказала Элоиза. – Ну, мой муж – так уж точно обидится. Виду не подаст, но дома, за закрытыми дверями я целыми днями буду об этом слышать.
Таландра рассмеялась. Хотя кошмары еще не рассеялись, они уже не давили, как прежде. Вместо того чтобы думать о потерях, она обратила помыслы к тому, что построит в будущем.
Под конец прогулки королеву понемногу охватила усталость.
– Спасибо, – сказала она, обняв Элоизу. – Может быть, как-нибудь повторим.
– Когда пожелаете, Ваше Величество. Приятных снов.
На этот раз, когда Таландра закрыла глаза и кошмары вернулись, она знала, чем защитить себя. Мыслями о завтрашнем дне.
Глава 34
Ниррок, камердинер императора, поморщился от вони, но ничего не сказал, не издал ни звука и даже не шевельнулся. Если хочешь избежать внимания, молчи и не двигайся. Попадешься на глаза – и тебя заставят выполнять странные, зачастую невыполнимые капризы, а неизбежная неудача почти наверняка приведет к смерти.
Вчера в тронном зале красовался гниющий труп бывшего дворцового глашатая, а сегодня утром он исчез. Куда? Нирроку не по чину было спрашивать, поэтому он молчал и изо всех сил старался не глазеть на бурое пятно – там, где совсем недавно в луже крови лежал труп.
Император Тэйкон сосредоточенно смотрелся в овальное, богато украшенное зеркало. Всего несколько дней назад и оно само, и огромный дом, в котором оно висело, принадлежали одной из самых могущественных семей в стране. Теперь члены этого семейства либо украшали собой городские стены, либо прятались где подальше от гнева Избранных – безжалостных убийц и самых преданных последователей императора.
Влиятельные лица отнюдь не обрадовались, когда Тэйкон объявил им о планах расширить посвященный ему храм, который строили сейчас в центре города. Он сам представил окончательный макет тщательно подобранному собранию, состоящему из его верных сторонников и богачей, способных финансировать проект. Последние, не выказав ни восхищения, ни интереса, рано покинули церемонию.
Вскоре они – во всяком случае, так было объявлено – замыслили убить императора и вступили в сговор с иностранными силами. Не было ни суда, ни возможности оправдаться, ни даже доказательств вины. Да и зачем? Ведь слово живого Бога – закон. Члены влиятельной семьи, промедлившие с побегом, были убиты в постели, а все их имущество, движимое и недвижимое, перешло императору.
Рогго – Избранный, руководивший налетом, – смакуя подробности, описывал смерть предателей. Ниррок раньше не жаловался на слабый желудок, но изобретательность головореза неприятно его поразила. Один из детей, если верить рассказу, сбежал на чердак – там-то Рогго и обнаружил зеркало, которое преподнес императору.
