Когда молодых людей – среди них затесалась одна девушка, а один парнишка оказался во фраке – сняли наконец с крыши, полиция обыскала чердачное помещение: на предмет того, не затаился ли кто из нарушителей в темном уголке. И точно – в углу нашелся один тип, явно из той же компании. Вот только он был мертв. Кто-то всадил ему точно в сердце старинный стилет с рукояткой, инкрустированной перламутром.
Друзья покойника, видимо, пребывавшие в шоке от случившегося, заявили, что перед ними не кто иной, как Перси Биши Шелли.
Рассвет мы встретили в помещении полицейского участка. Нас допрашивали поодиночке, устраивали перекрестные допросы и очные ставки. Но все романтики твердили одно и то же – в протоколах наши показания были как под копирку. И не были правдой…
Причина этого была проста – когда мы все оказались в помещении участка, нас уже поджидал грузный пожилой комиссар итальянской полиции (кстати, поразительно похожий на майора Козлова из нашего УВД в Тарасове – такое же пузо и мешки под глазами). Прежде чем комиссар успел сказать хоть слово, Алиса схватила меня за руку, выступила вперед и затараторила по-английски:
– О, спасибо, спасибо, что вы нас всех спасли!
Комиссар удивленно обвел взглядом нашу компанию, а Алиса продолжала:
– Это было так страшно! Я до сих пор не могу поверить, что Перси мертв… Понимаете, мы туристы. Восхищаемся вашим прекрасным городом, на крышу залезли, чтобы полюбоваться видом на Гранд-канал. И тут, представляете, кто-то напал на нашего друга – нет, не на того, которого убили, а вот этого молодого человека! – Девушка слегка подтолкнула вперед Китса. Бедняга до сих пор пребывал в шоке от пережитого и выглядел как типичная жертва преступления. Синяки на его тощей шее были вполне убедительные.
Комиссар поднял руку, чтобы остановить этот поток слов, но Алису так просто было не сбить. Девушка не успокоилась, пока не закончила рассказ.
– А потом этот тип, тот, что душил Джона, набросился на Евгению – вот она, в одеяле. И они вместе упали в канал. Он утонул? Утонул, да?
Алиса обхватила себя за плечи – люди, испытывающие шок, часто мерзнут. При этом толстушка обвела нас совершенно спокойным взглядом и спросила:
– Ведь так все и было, да?
Я не могла не восхититься хладнокровием Алисы. Только что эта девушка изложила нам версию, которую теперь каждый будет выдавать полиции. Поскольку никто из нас не страдал глухотой и даже самый тупой из романтиков мог догадаться, зачем Алиса разыграла этот спектакль, наши показания не будут отличаться, никого из нас не поймают на вранье. То есть мы ни в чем не виноваты – кроме излишнего любопытства, но что взять с туристов? В Венеции у них соответствующая репутация, хотя туристический бизнес кормит этот город, местные жители терпеть не могут иностранцев, которые шляются по улицам и целыми днями заглядывают им в окна. А уж когда комиссар узнает, что мы из России…
Надо сказать, выступление Алисы разрушило мои планы. Я собралась вызвать адвоката – хотя бы для Никиты Котова. Охрана и защита остальных романтиков в мои задачи не входила. В конце концов, эти ребята совершеннолетние и должны были подумать о последствиях, когда придумывали сценарий посвящения… До моего приезда в Венецию они же как-то справлялись с проблемами – выживут без меня и дальше. Но Алиса представила дело так, что нам могло сойти с рук ночное приключение. Если бы не Шелли…
– Вы что же, всерьез утверждаете, что имя убитого – Перси Шелли? – поднял одну мохнатую, как гусеница, бровь комиссар.
– Ой, ну что вы. Это просто такая игра! – И Алиса подарила комиссару венецианской полиции беспомощную улыбку. Несмотря на то что девушка отнюдь не была красавицей, все же иностранная туристка, да еще такая молоденькая. Что ж, отчасти уловка сработала – себя девушка защитила. А вот остальные члены нашей странной компании подверглись усиленному давлению.
Честно говоря, до этой ночи я относилась к местной полиции слегка свысока. Ну что они могут, кроме как во время карнавала выводить из толпы подвыпивших туристов и следить, чтобы никто не утоп в канале от излишнего веселья! Но, проведя ночь в участке, я зауважала полицию Венеции. Допрос был вежливым, но вполне профессиональным – это означало, что в нем содержались своеобразные ловушки, вопросы, сформулированные по-разному, но заставлявшие рассказывать об одном факте. Человек, не знакомый с тактикой ведения допроса, думает, что туповатый полицейский просто повторяется – ведь примерно о том же он спрашивал некоторое время назад. Человек расслабляется и рано или поздно совершает ошибку. В нее-то и вцепляется полицейский комиссар, внимательный, как кот у мышиной норки…
Но на этот раз комиссару ничего не светило – все мы просто тупо повторяли версию, изложенную Алисой. Этот поединок с полицией, необходимость защищаться и спасать свою шкуру вынудили каждого на время забыть о гибели Шелли. Или отодвинуть этот страшный факт в дальний уголок сознания.
Я незнакома с итальянской правоохранительной системой, но думаю, во всем мире она работает примерно одинаково. Может быть, Алиса и остальные романтики и рассчитывали, что вся эта история так просто сойдет им с рук, но я не верила, что итальянская полиция поверит, будто то, что случилось сегодня ночью, была милая шалость.
К моему глубочайшему удивлению, нас отпустили. Сняли показания, потребовали документы, а потом отпустили! Рассвет мы встречали на ступеньках полицейского участка.
Байрон раскинул руки и, невзирая на ранний час, заорал:
– Свобода!
– Давайте-ка побыстрее уберемся отсюда, – предложил Никита, озираясь на мрачное здание позади.
– Слушайте, предлагаю быстренько уехать, – жизнерадостно предложил Кольридж. – Наймем тачку, махнем через Альпы во Францию. Там тоже можно совсем неплохо потусоваться. Кстати, всегда мечтал залезть на собор Парижской Богоматери – ну, туда, где горгульи.
– Не говори ерунды, – презрительно бросила ему Алиса. – Ты только что дал подписку о невыезде сроком на две недели. И трижды в неделю должен приходить и отмечаться в полицейском участке. Ты что, вообще никогда не читаешь то, что подписываешь?
– Считайте еще, что дешево отделались, – вздохнул Котов.
На Китса было жалко смотреть. Парнишка выглядел совершенно измученным.
– Кто куда, а я домой, – едва слышно пробормотал юный поэт. Впрочем, не знаю, мог ли он считаться поэтом по законам этой литературной банды – испытание-то он не прошел…
– Домой?! – изумился Кольридж. – После того, что было? А ты не боишься?
– Чего мне бояться? – несколько неуверенно спросил Китс.
– Вот это да! – совсем уже развеселился Кольридж. – Вообще-то какой-то ненормальный пытался тебя убить. И прикончил Персика. Если бы не Евгения, лежать бы тебе на дне Гранд-канала!
Китс облизнул пересохшие губы и выдавил:
– Спасибо вам, Евгения.
– Всегда пожалуйста, – мрачно отозвалась я. – Может, побеседуем в другом месте? Здесь не очень-то уютно.
