На дороге никого не было. Только «Тойота», которую сердитые водители оттащили к обочине, да машина самого Гурова с испуганным Вовчиком на заднем сиденье. Увидев их, Вовчик застонал:
– Пожалуйста, только не сажайте его рядом со мной! Я его боюсь!
– Он же связан, – объяснил Гуров, указывая на ремень и импровизированные веревки. – Что он может тебе сделать в таком состоянии?
– Все равно не сажайте, – настаивал Вовчик. – Вы его не знаете, а я знаю. Он страшный человек! Лучше положите его в багажник. И на замок заприте. Так будет надежнее.
– Не стану я пихать его в багажник, – отмахнулся Лев.
– Тогда положите туда меня. Мне все равно, лишь бы подальше от этого типа. И наручники мои ему наденьте. Я и в ремне не убегу!
Предложение Вовчика было настолько неожиданным, что Гуров невольно рассмеялся.
– Ладно, твоя взяла, – объявил он. – В багажник я все равно никого сажать не буду, а вот наручники у тебя заберу.
Гуров достал из багажного отделения буксировочный трос, заменил им веревку на ногах Щурова. Руки его заковал в наручники и пристегнул к дверце. Вовчику велел пересесть на переднее сиденье. Его руки тоже привязал к ручке дверцы, воспользовавшись для этого своим ремнем. Закончив со всем этим, он взглянул на часы. С начала погони прошло всего-то двадцать минут. «Надо же, а мне показалось, что прошла целая вечность», – усмехнулся про себя Лев.
По его подсчетам выходило, что операция по освобождению пленников должна была уже завершиться, но беспокоить майора звонком он не решился. Поступивший не вовремя телефонный звонок мог навредить операции. Вздохнув, он с сожалением убрал телефон в карман, сел за руль и направил машину к городу.
Эпилог
Вечерние сумерки опустились на город, когда Гуров входил в отделение интенсивной терапии города Крымска. Главврач позвонил ему десять минут назад, сообщив, что Алексей Тараскин пришел в сознание и требует полковника к себе. Понимая, насколько это важно для Тараскина, Гуров отказывать не стал.
Тяжелый, насыщенный событиями день остался позади. Он успел сдать Щурова и Вовчика в изолятор временного содержания. Туда же подполковник Дмитренко доставил майора Уланова. С майором возникли проблемы. Об этом Гурову доложил подполковник. Он взахлеб рассказывал, как приехал в отдел к Уланову, как сообщил ему неприятную новость и как тот сначала возмущался беспределом коллег, а потом, угрожая Дмитренко оружием, попытался бежать. Далеко, правда, уйти ему не удалось, о чем подполковник рассказывал с особой гордостью. Он позволил Уланову дойти до машины, а потом, применив особый прием, выбил оружие из рук майора и лично защелкнул на нем наручники. О том, что, вопреки предупреждению Гурова, он поехал к Уланову в сопровождении одного только водителя, Дмитренко предпочел не распространяться. Лев не настаивал, радуясь уже тому, что все закончилось благополучно.
После беседы с подполковником Гуров познакомился-таки с майором Федотовым. Тот заехал в отдел сдать помощника Щурова, Тараса, арестованного при захвате дома. Двое мужчин в камуфляже и при оружии оказались обычными охранниками из частной конторы. Обычно их нанимали для охраны объектов или при перевозке ценностей. Их тоже доставили в отдел, но в качестве свидетелей. Парни рассказали, что их нанял Щуров для охраны дома. Сказал, что дом нужно будет охранять от его же помощника. Негласно, конечно. Охранники должны были оставаться в доме до двадцати двух часов. До этого же времени не имел права покинуть его и Тарас. Смысл задания Щуров не объяснил, а начальник охраны не интересовался. Деньги платит, и ладно.
Подполковника Дмитренко такое отношение к заказчикам со стороны начальника охранного предприятия возмутило до глубины души. После пережитого потрясения, когда сотрудник полиции наставил пистолет на вышестоящее лицо, подполковник все воспринимал особо эмоционально. Он заявил Гурову, что намерен навести порядок в частных лавочках, торгующих услугами, позволяющими применять оружие. Недопустимо, чтобы подобное повторилось. И его задача – не дать скомпрометировать правоохранительные органы ни в какой мере. Гуров и этому порадовался. Боевое крещение явно пошло на пользу бывшему «бумажному червю». «Выйдет толк из подполковника. Непременно выйдет», – резюмировал он.
Майор Федотов поделился с Гуровым подробностями штурма дома Щурова. Как и предполагалось, Тараса они взяли в доме. Парни из охраны сопротивления не оказали, поэтому майор удовлетворился тем, что заковал их в наручники. А вот вид несчастных пленников его по-настоящему потряс. Федотов заставил Тараса открыть подвал, чтобы его ребята могли вывести людей наружу. То, что открылось в подвале, не могло не шокировать.
– Многое я на своем веку повидал. И в Чечне довелось побывать, и ребят из чеченского плена вызволять, – рассказывал Федотов, – но такое видел впервые. Затхлый воздух – это цветочки. Стены подвала заросли коричневой слизью и мхом от пола до потолка. У несчастных не было даже рваных тюфяков, чтобы можно было прилечь. Они лежали прямо на земляном полу. Туалетом служило старое ржавое ведро, которое воды не видело с самого своего создания. А люди! Видел бы ты этих людей! Жалкие, обросшие, вместо мышц – кожа да кости. Этот подонок не только не кормил их, он и воды им вдоволь не давал! Они годами не мылись. В самой занюханной тюряге и то есть где помыться. Представь, они несколько лет не видели солнца! Это же хуже фашизма!
– Они в местной больнице? – спросил Гуров.
– Нет, здешним эскулапам их не поднять. После того как сбежал их товарищ, Тарас совсем озверел. Устроил им кровавую баню. Кому голову проломил, кому челюсть свернул, кому конечности переломал. А самое ужасное то, что он травил их собаками. Один из спасенных был в сознании, он-то все и рассказал. Как они побег устроили, как все пошло не по плану и убежать удалось только одному. Как Тарас, увидев, что случилось с его любимым псом, которого, защищаясь, убил сбежавший, рассвирепел и загнал в подвал всех оставшихся псов. Те послушно рвали пленников, пока последний не потерял сознание. Только тогда он отозвал собак, запер несчастных на все замки и больше не появлялся. Если хоть один из них выживет, это будет равносильно чуду.
– Так куда их отправили? – повторил вопрос Гуров.
– Вертолет вызвали, и в Краснодар. Там больницы более оснащенные, хоть какая-то надежда у людей появится, – ответил Федотов. – Только представь: столько всего выдержать, дождаться спасения и умереть на больничной койке, так и не увидев свободы.
Гуров печально смотрел вдаль. Он уже жалел о том, что обещал Щурову свою защиту. За такие зверства ему мало будет попасть в обычную зону, его бы в Двубратский, на откуп тем, кого он прежде охранял. И пусть это жестоко, даже бесчеловечно – он другого не заслужил. Одно останавливало: заключенные, что отбывают срок в колонии Двубратского, не должны терять человеческого облика из-за того, что их бывший охранник не заслуживает снисхождения. «Слава богу, не мне принимать решение, где сидеть Щурову и Тарасу», – мысленно произнес Лев. И он был действительно рад этому.
