Шарни ввел Сюзанну в приемную, где предстояло дождаться настоятельницы.
— Мне приказано сделать все, что понадобится. Мсье Лувуа предоставляет вам это убежище, чтобы скрыть вас от разлагающего мира, нанесшего однажды удар вашей чистоте. Подождите здесь немного. А пока вот вам письмо от мсье Лувуа.
В письме четко и ясно излагались инструкции по её поведению.
— Передайте мсье Лувуа, что его инструкции будут выполнены.
— Смею заверить вас, мадам, что вы пока мало знаете о снисходительности мсье Лувуа. Некоторая испорченность для молодой особы вовсе не непреодолима. Советую вам проявлять достаточную осмотрительность, и тогда для вас все будет в порядке.
Поговорив ещё несколько минут подобным образом, Шарни исчез. Через некоторое время в приемную вошла настоятельница, мать Еванжелика дю Кер-де-Мари, ранее в миру известная под именем мадам Рьеж. Она была представительной женщиной лет сорока пяти, с остатками былой красоты, с черными глазами, тонкими бесцветными губами, красивыми руками и тонкой талией. Быстрый холодный взгляд, которым она пронзила Сюзанну, поразил её. В сердце Сюзанны рядом с чувством омерзения к Лувуа поселилась теперь неприязнь к этой женщине — по одному только её виду.
— Дочь моя, — сказала игуменья, — мсье Лувуа рекомендовал вас для проживания в нашей святой обители. Рада за вас, ибо ваше пребывание здесь сулит вам удачу.
— Мадам, меня привезли сюда силой. Как я понимаю, это своего рода Бастилия.
Мать Еванжелика поджала губы, но голос её оставался по-прежнему мягок.
— Нет, дочь моя, вы не в тюрьме. Это Божий дом, и вы здесь под защитой святой Богоматери. Вы молоды и потому подвержены мирскому влиянию. Но восприняв наш мир достаточно глубоко, вы не пожалеете. Я уверена, что однажды вы вступите на святую тропу, ведомая Господом.
Игуменья ещё долго продолжала разговор с Сюзанной, наставляя её в новой жизни. Под конец она сказала:
— Мсье Лувуа направил вас ко мне для покаяния. Нашу святую Богородицу я призываю ниспослать на вас благодать. До свиданья, дочь моя.
После ухода настоятельницы пришла сестра-монахиня, проводившая Сюзанну в её комнату.
Пока развивались все эти события, у себя дома Клодина ожидала возвращения Сюзанны. В полдень, не дождавшись её, Клодина заявилась к Лувуа. Ей объяснили лишь, что Сюзанна отправилась в карете в неизвестном направлении, сопровождаемая человеком из свиты мсье Лувуа. Клодина в растерянности стояла посреди двора, как вдруг кто-то её окликнул. Она оглянулась и увидела капрала Гриппара.
— Что вы здесь делаете? — спросил он.
— Ищу Сюзанну, то есть мадам д'Альберготти. Вы не поможете мне отыскать ее?
— Что ж, пожалуй, я опрошу знакомых солдат и слуг. Поверьте, у меня прекрасные ноги и достаточно неплохой язык.
— И вы не забудете ни на минуту о моей просьбе?
— Ни на секунду.
И Гриппар энергично взялся за дело. К сожалению, он не обладал достаточной для таких дел хитростью. Он просто встал у дома Лувуа и принялся расспрашивать всякого человека из обслуги. Так он делал ежедневно и так же ежедневно доносил о своих результатах Клодине. Однако полученные им сведения были явно недостаточны. Однажды он проявил в очередной раз свою прыть. столкнувшись лицом к лицу с Бультором. Гриппар видел Бультора в схватке у Вийежуифа, зато Бультор его тогда не приметил. Капрал, не колеблясь, решил заговорить.
— Привет, бригадир, — сказал он Бультору.
— Сержант, если тебе угодно, — надменно ответил Бультор.
— Ба! Да мы растем!
— Именно мсье Лувуа, к которому я иду, добился повышения. И оно не последнее. Да ещё министр дал мне двадцать луидоров.
Гриппар решил, что здесь можно разжиться информацией. Он вскрыл прихваченную на такой случай бутылку и разлил вино в два стакана, служивших той же цели.
— За что такие почести?
— Я убил Бель-Роза.
Гриппар выронил стакан из рук.
— Ты его убил?!
— Ну, я не уверен, что убил сразу. Но что он вскоре умрет, это уж точно. Итак, мужчина почти мертв, женщина пристроена…
— Какая женщина? — Гриппар изо всех сил старался выглядеть равнодушным.
— Да мадам д'Альберготти. Она попала в монастырь, вот так-то.
— Какой монастырь?
— Не знаю. Монастырь как монастырь. Да и какая разница?
— И то правда, — согласился Гриппар.
Гриппар все рассказал Клодине. Потом спросил:
— Что вы собираетесь делать?
— Ехать в Англию.
— Одна? Такая молодая?
— Мой брат ранен, болен, страдает. Где же я должна быть, по-вашему?
Гриппар тут же предложил свои услуги и Клодина согласилась.
Лувуа тем временем вызвал Понро, которому сообщил о предполагаемой смерти Бель-Роза.
— И если теперь мадам д'Альберготти станет вашей супругой, я буду отомщен, — добавил он.
— Благодарю, кузен, лучше вы не могли придумать.
— Как! Вы теперь засомневались?
— По правде говоря, я не слишком этим ободрен. Уж если женщина во что-то верит, она способна на крайности. Она любили человека живого, мертвого она будет обожествлять.
— Посмотрим, мсье виконт, отречетесь ли вы от нее?
— Я — отрекусь? Нет! Просто я из тех героев, что сначала считают врагов, а потом с ними сражаются.
В ответ на это Лувуа, одобрительно усмехнувшись, вручил Понро письмо для настоятельницы монастыря бенедиктинок.
Мадам д'Альберготти приняла Понро в монастырской приемной.
— Вы принесли мне добрую весть? — спросила она.
— Увы, мадам, ведь я от партии Лувуа. А ему подчиняется конная полиция, которая вмешалась в события. Но есть другой способ разрубить гордиев узел. И поверьте мне, здесь вы выигрываете больше, чем я. Ибо вы освободитесь, а я попаду в неволю.
— Я должна вас благодарить? — улыбнулась на эти слова мадам д'Альберготти.
— Послушайте, мадам, поговорим серьезно.
Согласно Понро, серьезно было лишь одно: согласие Сюзанны на брак с ним. И только тогда Сюзанна могла быть свободной. Все это он говорил и раньше, но теперь она видела новое: на этот раз он был действительно серьезен.
— Что же, мсье, благодарю. Вижу, что у вас действительно доброе сердце. И, следовательно, вы меня сможете понять: я связана с Бель-Розом, жив ли он или нет. Я не обольщаюсь относительно тех трудностей, которые мне уготовил Лувуа. Но скажу вам прямо: мой отказ не повлечет за собой больших трудностей, чем согласие. Вы должны меня понять: в дальнейшем прошу этого вопроса не касаться.
