Пираты очень дружны и во всем друг другу помогают. Тому, у кого ничего нет, сразу же выделяется какое-либо имущество, причем с уплатой ждут до тех пор, пока у неимущего не заведутся деньги.
Пираты придерживаются своих собственных законов и сами вершат суд над теми, кто совершил вероломное убийство. Виновного в таких случаях привязывают к дереву, и он должен сам выбрать человека, который его умертвит. Если же окажется, что пират отправил своего врага на тот свет вполне заслуженно, то есть дал ему возможность зарядить ружье и не нападал на него сзади, товарищи убийцу прощают. Среди пиратов дуэли завязываются довольно легко.
Захватив корабль, пленных высаживают при первой же возможности. Но двоих или троих оставляют, чтобы впоследствии продать или заставить делать все, что не хотят исполнять сами. После двух-трех лет добросовестной службы их иногда отпускают».
Флибустьеры создавали вокруг себя особую среду, состоящую из разных слоев общества. В целом это была паразитическая «экосистема». Ее экономический базис составляли богатства, которые извлекали грабительским путем из колоний или зависимых стран государственные или частные организации.
Пиратское братство силой вырывало из этого потока определённую долю. В дележе принимали участие — явное, тайное или косвенное — представители едва ли не всех социальных слоев: от побирушек на паперти до королей. Субсидировали многие пиратские акции крупные купцы и государственные чиновники. Доходы от каперства обогащали казну некоторых стран.
Звонкую монету пираты просаживали в игорных домах, кабаках и борделях. Реализовывали награбленные товары и ценности перекупщики, доходы которых, по-видимому, были колоссальны. Не исключено, что при этом наживались крупные фирмы, действующие через посредников. По-видимому, в становлении нового капиталистического порядка пиратство играло заметную роль.
Одни из первых
Среди первых флибустьеров острова Тортуги был Пьер Легран (Большой). По-видимому, он прибыл из Франции в числе искателей счастья и быстро понял, что найти его проще всего, занявшись морским разбоем. Отличаясь силой и смелостью, Пьер не был особо удачлив. Его отряд раздобыл только небольшой корабль и долгое время вынужден был довольствоваться пустяковой добычей.
Однажды они вышли на промысел у западного побережья Гаити. Было их всего 28 человек. Приходилось высматривать не слишком крупный одиночный корабль. Ничего подходящего не попадалось. У них заканчивался провиант, а судно из-за ветхости того и гляди могло дать течь. Оставаться в море было опасно. Возвращаться нищими и голодными на рассыпающейся посудине не было смысла.
У горизонта проследовала группа больших кораблей. Не успели они скрыться, как показался еще один, отставший. Пьер приказал поставить паруса и следовать за ним, постепенно сокращая расстояние.
Стало смеркаться. Пора было готовиться к нападению. Некоторое смущение вызывали размеры добычи. По мере приближения вырастало гигантское сооружение. На столь крупном корабле должно было находиться в десять раз больше людей, чем на суденышке.
И все-таки команда приняла предложение Пьера идти на абордаж Пираты поклялись действовать как один и беспрекословно выполнять волю вожака. Они спрятали оружие на дне баржи и под видом рыбаков пошли на сближение.
На корабле их заметили давно. Доложили капитану, что их преследует пиратское судно. Однако он не принял всерьез такое суденышко с несколькими моряками (большинство пиратов, как обычно, пряталось за высокими бортами). Наблюдение за ним прекратили.
В сумерках, незамеченные, пираты притерлись к кораблю. Тихо и ловко вскарабкались на палубу, имея только пистолеты и палаши, и «сняли» вахтенных. Подкрались к каюте. Там капитан и офицеры беспечно играли в карты. Распахнулась дверь. Военные моряки увидели на пороге пиратов, направивших на них пистолеты. Один офицер попытался схватить оружие, но тотчас был ранен. Остальные сдались.
Большинство разбойников бросилось в помещение, где хранилось оружие. Теперь они обзавелись ружьями. Некоторые солдаты попытались сражаться, но были застрелены. Остальные ошеломлены: крестились, шептали молитвы и, поглядывая на злодейские физиономии победителей, бормотали: «Иисус, это же демоны!»
К счастью для испанцев, возникшие невесть откуда исчадия ада не были слишком кровожадными Они высадили пленных на берег и ушли в море на захваченном корабле Пушек на нем было почти вдвое больше, чем пиратов. Пьер Легран и большинство его бандитов, решив, что такое счастье выпадает только один раз в жизни, не стали искушать судьбу и взяли курс на Францию.
Пример Леграна и его команды вдохновил большую группу буканьеров. Они снарядили несколько каноэ и напали на испанские баржи, перевозившие в Гавану кожи и табак (тогда на Кубе только еще появились первые табачные плантации). Продав на Тортуге добычу, закупили оружие и боеприпасы. Отсюда отправились на баржах и вскоре захватили два судна с грузом серебра.
Флибустьерская «фирма» процветала. Теперь уже она владела двумя десятками судов. Эта хищная армада резко сократила морскую торговлю. Для защиты своих кораблей испанцы снарядили два фрегата. Пиратская флотилия была разбита (можно сказать, фирма обанкротилась). Уцелевшие суда стали действовать порознь.
…Один из наиболее жестоких беспощадных пиратов, получивший прозвище Губитель (или истребитель), родился и воспитывался в обеспеченной дворянской семье на юге Франции. Говорят, виной тому стала его любовь к чтению. По словам Ф. Архенгольца, он, «будучи еще в школе и читая о варварских поступках испанцев в Америке, воспламенился до того, что поклялся им непримиримою ненавистью».
Эту версию поддерживают едва ли не все историки пиратства. Как писал Жорж Блон: «Участвуя в любительском спектакле на школьном празднике, он едва не задушил своего одноклассника, игравшего идальго. Чуть позже, когда между Францией и Испанией началась война, он уговорил своего дядю, капитана корсарского судна, взять его к себе на борт».
Правда, по сведениям Архенгольца, как только Монбар «вышел из-под опеки, как употребил все свое достояние на сооружение корабля, с которым присоединился к флибустьерам и скоро отличился между ними на море и на сухом пути как один из самых смелых и искусных предводителей. Грабежи и распутства не прельщали его, цель его была одна — месть; безоружных он щадил, но ни одному вооруженному испанцу не даровал жизни».
На мой взгляд, романтическое объяснение причины, по которой человек стал моряком-разбойником, весьма сомнительно. Во-первых, таков единственный случай из всех известных. Во-вторых, ничем, кроме слухов, это нельзя подтвердить. В-третьих, пылкие порывы юности достаточно быстро гаснут под напором прозы жизни и складывающихся обстоятельств. Тем более в обществе пиратов, где каждый не сам по себе, а член вольницы, в которой далеко не все решает капитан.
Между прочим, знаток пиратских нравов А. Эксквемелин свидетельствовал: «Капитан корабля обязан есть ту же пищу, что и вся его команда до юнги включительно. Если команда желает уважить своего капитана, то тому готовят какое-либо особое блюдо и подают его непосредственно капитану за общий стол».
