Шеф смотрит на нас, предающихся своим воспоминаниям, слегка разочарованно, это не та история, которую он хотел бы услышать. Он встает, упираясь в стол:
— Ну, а что, если?
— В камеру безопасности? — спрашиваю я с нетерпением.
— Нет. Сегодня наша тема: «Цепная реакция. Контроль и управление!»
Шеф даже ждет, пока я выберусь из-за стола.
— А если бы у нас произошло столкновение — что тогда?
— Как это написано в правилах предупреждения столкновений? Вы это хотите знать?
— Да.
— Могу вас успокоить. Практически исключено, что корабль, который нас таранит, доберется до реакторной установки. По всей длине реакторной зоны мы имеем в качестве защиты от столкновений рамные шпангоуты и таранные палубы, а также произвели дополнительное усиление и секционирование судовых цистерн. Эти конструкции могли бы принять энергию таранного удара и перевести ее в обычную судовую конструкцию. Именно для этого корабля Общество по использованию ядерной энергии в кораблестроении и судоходстве провело на заводах Ховальдверке — Дейтше верфт (GKSS bei HDW) в Гамбурге много опытов, касающихся проблемы столкновений.
— А что произойдет при касании грунта?
— И здесь мы защищены, — говорит шеф. — Мы имеем двойное дно с уложенным промежуточным слоем, то есть тройное дно, а оно в критическом случае может много чего выдержать.
Я только взглянул на шефа, а он уже говорит дальше:
— Деформирующая энергия определенно не в состоянии достигнуть камеры безопасности и кроме того мы, вы это, вероятно, уже знаете, имеем статус двух отделений. Это означает, что мы останемся на плаву и тогда два главных соседних водонепроницаемых отделения затонут — итак, два из тринадцати.
Теперь я уже не хочу мучить шефа расспросами, я должен проконсультироваться со стариком. Ведь на подводных лодках это было по-другому, там ведь имелось три секции.
В помещении для приемов шеф снова подходит к диаграммам и сразу же начинает:
— Итак, цепная реакция. Контроль и управление. Для этого берут поглощающие стержни. Поглощающие стержни — это трубы из нержавеющей стали. Они имеют начинку из карбида бора, и этот карбид бора действует как поглотитель нейтронов.
Прежде чем я успеваю открыть рот, чтобы спросить, почему карбид бора поглощает нейтроны, шеф говорит:
— Воспринимать как есть, просто воспринимать. Поглощающими стержни называются потому, что они поглощают нейтроны, освобождающиеся в топливных элементах. Это вы должны пока что принять как данность.
Шеф ведет себя как опытный шоумен, у которого всегда готов следующий трюк, в то время как он демонстрирует первый.
— Шеф, это для меня слишком высоко, — пытаюсь я вставить слово, — ведь в трубах находится карбид бора. Как же он оттуда изнутри ловит нейтроны, если выражаться совсем просто, то есть на моем языке.
— Я бы на вашем месте не ломал над этим голову. Это предложение вы должны просто принять как справедливое. Далее: взаимодействию между топливными и поглощающими стержнями служит топливный элемент.
— Очень хорошо, — говорю я послушно.
Шеф задумывается на несколько секунд, но вместо того, чтобы читать лекцию дальше, он говорит неожиданно дружеским тоном:
— Конечно, все это нелегко понять — но дело обстоит так, что нейтроны проходят через металлическую оболочку поглощающих стержней.
— К сожалению, не могу себе представить, как нейтрон может сделать это!
— Нейтрон так ничтожно мал, что в состоянии это сделать. Поглощающие стержни называют еще управляющими стержнями, так как с их помощью я могу управлять потоком нейтронов. Но давайте действовать систематически.
Шеф снова подходит к модели, поднимает стеклянный колпак, ставит его осторожно на ковер и говорит, показывая указательным пальцем правой руки:
— Здесь центральная часть реактора содержит 3344 труб урановых таблеток, которые образуют 16 топливных элементов. В каждом топливном элементе имеется крестообразный управляющий и поглощающий стержень. Эти поглощающие стержни приводят в движение моторы. Они установлены вот здесь вверху. Если поглощающие стержни вытянуть из элементов, то поток нейтронов возрастает до желаемой мощности. Для достижения равновесия стержни надо ввести снова — так это функционирует, в принципе — очень просто!
Шеф смотрит на меня выжидательно, и я испытываю иску — шение зааплодировать. Но здесь надо оставаться серьезным и демонстрировать напряженный интерес.
— Если управляющим стержням дать упасть в топливные элементы, то цепная реакция сразу погаснет. За две-три секунды реактор остановится.
Шеф делает паузу и наслаждается, видя мое изумление. Потом он говорит:
— Все, что я говорил относительно топливных элементов, относится к первому реактору, который мы имели до 1972 года и которому соответствует находящийся здесь наглядный материал. Второй реактор, который у нас сейчас, устроен по-другому. Он имеет только больше двенадцати квадратных топливных элементов — то есть ровно на три сотни меньше. Каждый из этих топливных элементов имеет шестнадцать на шестнадцать позиций, но только 225 топливных стержней — остальные являются поглощающими стержнями, которые можно перемещать по высоте. Топливные элементы, я забыл это сказать, установлены неподвижно.
На этом месте я закатываю глаза, чтобы продемонстрировать мое потрясение от такого обилия науки, но шефа не проведешь:
— Если вы внимательно следили за моим рассказом, то заметили бы, что еще четыре позиции топливных элементов остались свободными, — говорит он.
— Я слепо доверяю вам! — возражаю я.
Но этим шефа не смутишь. Он продолжает:
— Эти четыре позиции занимают четыре угловых стержня, которые вы видите на этой таблице. Эти угловые стержни являются измерительными клетками.
— Измерительными клетками?
— Да. Они служат для измерения температур горючего и воды. В этих четырех треугольных элементах размещены в основном экспериментальные топливные стержни со специальным обогащением, а также пробные вставки для исследования новых материалов для заполнения труб.
Чтобы выразить мое изумление, я могу лишь произносить «тс-тс-тс», как это часто делает старик. Но потом я все-таки говорю:
— Но здесь для меня многое еще остается загадкой.
— Да? — спрашивает шеф и быстро, будто боясь того, что я собью его с толку, продолжает: — На первом реакторе угловые элементы представляли собой еще настоящие треугольные топливные элементы. Теперь мы, между прочим, имеем и другие, а именно более короткое время падения, чем на первом реакторе.
— На первом реакторе это были две-три секунды, — вклиниваюсь я, и за это шеф вознаграждает меня одобрительным взглядом. Воодушевленный этим, я быстро спрашиваю: — Если стержни падают в топливные элементы, то реактор, так сказать, выключается.
