Поражение турок на Днепровском лимане
Надеясь до прибытия к Очакову армии Потемкина истребить Лиманский флот, капитан–паша два раза энергично атаковал линию наших судов, но был блистательно отбит с потерей двух кораблей (один из них был самого капитан–паши) и трех мелких судов. После второго неудачного нападения турки, пользуясь темнотой ночи, в беспорядке бросились к выходу из лимана и, преследуемые флотилией Нассау—Зигена и огнем с батарей Кинбурна, 18 июля потеряли сожженными и потопленными 13 судов (6 кораблей, 2 фрегата, 1 бомбардирское судно и 4 мелких). В последних двух сражениях урон турок убитыми, потонувшими и ранеными доходил до 6 тысяч человек; в плен взято 1763 человека. У нас же убитых и раненых было только 85 человек.
Неуспевшие выйти в море 12 неприятельских судов остались под выстрелами Очакова, но так как они имели сильную артиллерию и могли оказать большую помощь осажденному гарнизону, то Потемкин, подойдя 1 июля, с армией к Очакову, приказал уничтожить эти суда. Нассау—Зиген, несмотря на сильный огонь с крепости, смело атаковал турок и, взяв одно судно в плен, все остальные сжег и потопил. В последних битвах особенным мужеством и распорядительностью отличился грек, бригадир Алексиано, незадолго перед этим сильно оскорбленный назначением на место его Поль—Джонса. Благородная месть Алексиано, выразившаяся в полном самоотвержении и в действиях, много способствовавших победе над сильнейшим неприятелем, вызвала признательность самого Поль—Джонса и обратила внимание Потемкина.
Сражение у о. Федониси
Севастопольская эскадра, успевшая исправить свои повреждения, под начальством Войновича вышла в море и 3 июля у о. Федониси встретилась с турецким флотом. Турки имели 25 линейных кораблей и фрегатов и до 20 мелких судов; у Войновича же было 2 корабля, 10 фрегатов и 24 мелких судна. Бывший на ветре капитан–паша атаковал наш флот, направя на каждый из кораблей и больших фрегатов по пяти противников. Но и при таком превосходстве неприятельских сил, благодаря искусным и решительным маневрам начальника авангарда капитана Ушакова и меткому, живому огню нашей артиллерии, вскоре после начала сражения многие из атакующих турецких судов, потерпев повреждение, спешили уклониться от боя. Ожесточенная борьба продолжалась около 3 часов, и капитан–паша принужден был оставить место битвы. Хотя потери турок ограничились одной потонувшей шебекой, но важным следствием нашей победы было то, что неприятельский флот вместо предполагаемого появления у берегов Крыма должен был для исправления повреждений удалиться к берегам Румелии. Участвовавшие в сражении турецкие суда, сравнительно с русскими, имели гораздо сильнейшую артиллерию, и потому наши суда также не мало пострадали в этом неравном бою. Так например, фрегат Берислав кроме сильных повреждений в рангоуте получил несколько важных пробоин от турецких каменных стофунтовых ядер.
В этой первой победе Черноморского флота над значительными неприятельскими силами с особенным блеском выказались боевые способности Федора Федоровича Ушакова, высоко оцененные Потемкиным и послужившие, впоследствии, поводом к назначению Ушакова на место Войновича.
В исходе июля турецкий флот, увеличенный судами, находившимися в устьях Дуная, явился вновь к осажденному Очакову, и турки, заняв лежащий поблизости остров Березань, возвели на нем сильные укрепления. «Он (капитан–паша), – писал Потемкин, – делает большое препятствие (успеху осады); прилепился к Очакову, как шпанская муха». В продолжение пребывания у лимана турки, несмотря на значительность своего флота, состоящего из 25 линейных и 40 мелких судов, не решались на атаку защитников лимана и успели только, пользуясь противным для наших судов ветром, высадить в подкрепление гарнизону Очакова десант в 1500 человек. Но при наступлении штиля оставшиеся у крепости 33 турецкие судна были вскоре истреблены нашей гребной флотилией.
Для отвлечения неприятельского флота от осажденной крепости Потемкин послал капитана Д. Н. Сенявина с отрядом из 5 судов к берегам Анатолии. Сенявин, успешно исполняя данное ему поручение, взял несколько призов, сжег до 10 торговых турецких судов, истребил на берегу большие запасы хлеба и вообще, как писал Потемкин, «разнёс страх по берегам анатолийским, сделав довольное поражение неприятелю». Но главная цель посылки отряда Сенявина не была достигнута: турецкий флот до поздней осени упорно держался у Очакова и ушел в Босфор только в ноябре месяце. Нассау—Зиген и Поль—Джонс, сильно не поладившие друг с другом, оставили командование флотом, которым стал начальствовать попрежнему контрадмирал Мордвинов. Наши суда держались в лимане до самых заморозков и застигнутые льдом, не имея возможности добраться до Буга и Херсона, остались зимовать в разных местах лимана. Во время этой трудной осенней стоянки от сильной бури погибли 4 вооруженные лодки.
Покорение Очакова
По удалении турецкого флота взяты были укрепления на острове Березани, и 6 декабря после кровопролитного штурма русские войска овладели Очаковом. Приобретение этой крепости имело для России важное значение: оно окончательно и прочно утвердило обладание Днепровским лиманом и прилегающим к нему краем, доставило безопасность Херсону и оградило Крым от влияния Турции.
Русские корсары в Архипелаге
В следующем 1789 году, кроме Дуная и Черного моря, по примеру прежней войны предполагалось действовать на Турцию и со стороны Архипелага. Для исполнения этого еще весной 1788 года послан был в Италию генерал–поручик Заборовский с некоторыми агентами для подготовления восстания христианского населения Турции, набора в русскую службу нескольких тысяч славян и греков и снаряжения отряда корсарских судов. Главнокомандующим морскими и сухопутными силами в Архипелаге назначен вице–адмирал Грейг, который с сильной, вооружающейся в Кронштадте, эскадрой должен был итти в Средиземное море. Но открывшаяся война со шведами помешала отправлению эскадры Грейга и остановила набор войск среди христианских народов, подвластных Турции. Таким образом, морская деятельность наша со стороны Архипелага ограничилась только снаряжением корсарских судов. Одни из них составляли собственность греческих и славянских моряков, другие вооружены были на счет русского правительства. Все суда имели русские флаги; экипажи их, состоявшие из местных жителей, носили русскую военную форму, а капитаны и офицеры получили русские чины. В полную добычу корсаров предоставлялись суда турецкие и шведские, и строго воспрещалось нападение на суда нейтральных наций, исключая случаев явного подозрения в провозе военной контрабанды. Две корсарские эскадры, снаряженные в Триесте и Сиракузах, в марте 1789 года явились у входа в Дарданеллы. Одной из них начальствовал грек Ламбро Качони, отличавшийся необыкновенной храбростью еще в прошлую войну и получивший за свои подвиги чин майора. Другой же эскадрой, состоящей из судов, вооруженных правительством, командовал старый мальтийский капитан Лоренцо Гильгельмо, бывший пират и жесточайший враг турок. В русскую службу он принят был с чином подполковника или капитана 2–го ранга. Экипажи судов состояли из опытных храбрых моряков, готовых из–за богатой добычи на самые рискованные предприятия. Корсарские суда, несмотря на свои малые размеры и слабую артиллерию, наносили значительный вред, неприятелю. Нападая на суда, идущие в Константинополь, корсары значительно затрудняли доставление в столицу съестных припасов и заставляли население чувствовать тяжесть войны. Они разоряли прибрежные селения, и один раз Ламбро Качони взял даже маленькую крепость Кастель—Россо. Захватывая и истребляя купеческие суда, корсары при удобном случае решались вступать в битву даже с военными турецкими судами, так например, эскадра Гильгельмо, состоявшая из 9 судов, между островами Зео и Сира вступила в сражение с неприятельским отрядом (из 3 кораблей, 2 полугалер и 5 кирлангчей) и принудила турок к отступлению. Вообще корсарские суда часто тревожили неприятеля, вредя торговому движению в Архипелаге. Разоряя прибрежные селения, они заставляли турецкое правительство для охраны своих берегов держать значительные отряды сухопутных войск и военных судов, чем отвлекали их от Дуная и Черного моря.
