Ранним утром следующего дня 7 лодок, на борту которых находилось около 200 человек, отчалило от голландских судов и пристало к берегу. Визкэйно утверждал, что высадившийся на берег отряд голландцев насчитывал 400 человек. К ужасу Визкэйно, который всю ночь провел со своими людьми в хорошо подготовленной засаде недалеко от следов, оставленных пиратами, те, изменив свой маршрут, причалили и высадились на берег в совершенно другом месте. Испанцы быстро перегруппировались и атаковали противника. Со слов Визкэйно, сражение длилось с 8 часов утра до 2 часов дня. За это время у обеих сторон иссякли запасы пороха, и они были вынуждены разойтись. Когда голландцы, пополнив запасы боеприпасов, вернулись на берег, испанцы уже растворились в близлежащем лесу. Спеилберген не придавал серьезного значения этой стычке, ссылаясь на то, что она носила непродолжительный характер. Трудно поверить, что это столкновение продолжалось в течение шести часов; ведь за это время голландцы успели бы получить подкрепление. Возможно, Визкэйно в своем рапорте вице-королю несколько преувеличил значение этого события. Спеилберген пишет, что враг бежал от его людей, в то время как Визкэйно признает, что, когда пираты получили значительное подкрепление, он дал приказ об отступлении.
В этом сражении, как утверждал Спеилберген, потери со стороны голландцев составляли два человека убитыми и шесть или семь ранеными, в то время как испанцы понесли «гораздо больший урон». Если же верить рапорту Визкэйно, то испанцам удалось пленить семь человек, и столько же убитых пиратов они насчитали на берегу после сражения. В качестве доказательства своих слов к письму, адресованному вице-королю, Визкэйно приложил отрезанные уши одного из несчастных пиратов, которому было суждено погибнуть в этом бою от рук испанцев. В этом же письме он признавал потерю четырех человек убитыми и троих ранеными. Далее он писал, что его победа была бы более убедительной, имей он в своем распоряжении более опытных бойцов и современные мушкеты, как у пиратов, в то время как его люди были вооружены старыми аркебузами и кремневыми ружьями, из которых, в большинстве случаев, невозможно было попасть в цель. Визкэйно описывал своих пленных печелингов как «юнцов благородных кровей, некоторые из которых были ирландцами с пышными чубами и серьгами в ушах». Все пленники заявляли, что они были добропорядочными католиками, которых обманным путем заманили на суда Спеилбергена, убедив их, что экспедиция носила исключительно мирный характер с торговой миссией. Сразу же после битвы в Салагуа Спеилберген направил свои суда в соседнюю гавань Сантьяго. 15 – 16 ноября эскадра приблизилась к берегу и вошла в порт Навидад или, что более вероятно, в порт, который в настоящее время носит название Тенакатита, где на берег высадилось большое количество хорошо вооруженных людей во главе с самим адмиралом. Местность оказалась заброшенной, люди покинули ее, и отряд Визкэйно, миновав эти места, направился к северу. На берегах тихого и красивого залива пираты провели пять дней, наслаждаясь его теплой и прозрачной водой, они пополнили также запасы дров и питьевой воды из небольшой речки. Один из францисканских священников был направлен в глубь материка в индейскую деревню, с тем чтобы договориться о пополнении запасов продовольствия. Вскоре он вернулся с несколькими цыплятами и свежими фруктами. Есть некоторые сомнения в том, вошли ли голландцы именно в порт Навидад или же в близлежащий залив Тенакатита. Порт Навидад подробно описан в бортовом журнале пиратов, датированным 1602 годом. В Навидаде в то время находилась судовая верфь, Спеилберген же не упоминает о верфи, а его карта «Нативидаета» больше напоминает залив Тенакатита, нежели Навидад.
20 ноября голландская эскадра покинула гавань и вдоль побережья проследовала к мысу Корриентес. Здесь Спеилберген собрал совет по поводу дальнейших действий флота, на котором мнения разделились. Некоторые считали необходимым дождаться манильских кораблей в Сан-Лукасе, в то время как другие полагали, что это может обернуться слишком долгой задержкой флота в здешних краях и что в любом случае галеоны уже предупреждены и будут держаться подальше от берега, что делает их захват почти невозможным. В конце концов было принято решение не терять больше времени в акватории Мексики, и 2 декабря 1615 года флот покинул мыс Корриентес, взяв курс на юго-запад, чтобы пересечь Тихий океан. Это решение обернулось большой удачей для испанской стороны, так как несколько дней спустя первый из двух манильских галеонов, направляясь в Акапулько, миновал мыс Корриентес. Первый галеон вошел в порт Акапулько 24 декабря 1615 года, второй – 1 января 1616 года.
Семь месяцев спустя Спеилберген добрался до берегов Голландии через Ост-Индию. Он достиг почти всех намеченных целей, и больше ему не доводилось принимать участие в важных экспедициях. В 1620 году Спеилберген умер в абсолютной нищете.
В течение месяца после отъезда Спеилбергена на базе замка Сан-Диего-де-Акапулько началось строительство укреплений и фортификационных сооружений. Вице-король планировал собрать деньги на этот проект путем ввода специального двухпроцентного налога на все виды товаров, ввозимых в этот порт в течение последующих шести лет. А для патрулирования побережья от Магелланова пролива до мыса Сан-Лукас и эскортирования галеонов, груженных сокровищами, он предложил оснастить и содержать постоянный военный флот из четырех боевых кораблей. Король согласился на строительство форта (к тому времени оно было почти уже завершено), но идея оснащения и содержания флота не нашла его поддержки из-за больших расходов. Он предпочел сократить объем морских перевозок между Перу и Мексикой. Указом от 1620 года король ограничил торговлю между этими вице-королевствами до одного судна в год, а также напомнил о своем запрете на продажу китайских товаров в Перу. Однако торговля контрабандным товаром продолжалась, причем в крупных масштабах.
В феврале 1616 года в Мехико состоялась встреча со всеми капитанами манильских галеонов, где обсуждалось изменение в маршруте движения судов, с тем чтобы обезопасить галеоны, сделав их захват как можно более трудным. Было решено, что на обратном пути своего торгового вояжа они будут держаться на расстоянии ста лиг от Калифорнии и берегов Новой Испании и входить в порт Акапулько со стороны открытого моря, а не со стороны побережья. Но приказ этот зачастую игнорировался, а мыс Сан-Лукас стал даже якорной стоянкой манильских гигантов на несколько последующих лет.
Несмотря на некоторое затишье в действиях пиратов, грозившую опасность нельзя было недооценивать. В 1616 году голландец Джекоб ле Мэр обнаружил новый проход в воды Тихого океана южнее Огненной Земли, по проливу, который и по сей день носит его имя. В 1620 году поступило сообщение о продвижении двенадцати вражеских судов вдоль берегов Перу, которые якобы направлялись в сторону Панамы. Об этой фантомной эскадре неизвестно ничего, кроме того, что она нигде более не была замечена. Затем в 1621 году настал конец так называемому перемирию между Голландией и Испанией, и голландцы снарядили самый мощный военный флот, который когда-либо появлялся на западном побережье Мексики.
На этот раз в намерения принца Голландии Мауритиуса Нассаусского, когда он посылал в воды Тихого океана мощный военный флот, известный как нассаусский флот, более, чем контрабандная торговля, входило разграбление испанских портов и захват судов. Впервые было принято решение бросить вызов испанскому господству на Южно-Американском материке. В инструкции, переданные флоту специальным параграфом, было включено положение, дающее ему право на учреждение голландской военной и торговой колонии в Перу или Чили. Этого предполагалось добиться путем консолидации сил с аборигенными индейскими племенами, которые, как считалось, легко было побудить к выступлению против их испанских хозяев. Сама идея не была лишена здравого смысла, поскольку жестокие арауканы не без успеха боролись с испанцами уже в течение многих лет.
