— А ну, заткнулись! — приказал Сильвер. — Займитесь своими делами. — Он нахмурился. Беда в том, что они уже пять дней торчали на якоре и ждали, пока Флинт покончит со своими захоронениями, и дел-то практически никаких не было. Еще хуже то, что вся команда видела, как Сильвер выставил себя дураком, авторитет его пошатнулся, и былой прыти в исполнении его приказаний не наблюдалось. Сильвер вздохнул печальным мыслям и попытался сосредоточиться на том, что было под носом.
— Ну, значит, мистер Бонс… — сказал Сильвер, оставшись наедине с арестованным. — Жаль, конечно, что пришлось с тобой так… по что поделаешь. Надо было меня слушать, а не Флинта. Ты же знаешь, что ему нельзя верить. Чем он тебя околдовал? Надуть-то он тебя надует, но что он тебе предложил?
— Спроси свою задницу, — буркнул. — Билли Бонс, беззаветно преданный хозяину, променявшему его на девицу.
— И это все; что ты можешь сказать? А ведь мы не одну милю прошли вместе. Неужто ты мозгами пошевелить не в состоянии? Ведь мы оба на мель сели.
— Пошел в жопу!
— Билли, я тебя еще раз спрашиваю. Ты знаешь Флинта лучше, чем любой из нас, Что он задумал?
— Не знаю. И не скажу.
— Ох, Билли, и дурак же ты!
— Ну хоть это узнал. И будь доволен.
— Билли, а что если я попрошу поговорить с тобой Израэля и еще кого-нибудь?
К большому удивлению Сильвера Бонс ухмыльнулся.
— Кишка тонка.
— Ты уверен?
— Ага.
Разговор был окончен. Более Сильвер ничего от Билли не услышал и медленно направился наверх. С костылем он управлялся ловко, но подъем-спуск по трапу давался одноногому с трудом. Динь-динь! — брякнула рында. Семь часов берегового времени, уже стемнело. Он глянул на берег. Костер горит, доносится приглушенное расстоянием пение. «Шестерка счастливцев» капитана Флинта…
Сильвер повернул голову в сторону огней «Моржа». Там Селена. При мысли о ней его охватило отчаяние. По окончании совета каждая команда вернулась на свой борт. Селена осталась у Флинта. Но он настоял, чтобы Сильвер — взамен!!! — взял с собой Билли Бонса. Селену Сильвер больше не видел, а Бонс прилип к нему, как дерьмо к подошве… Кроме одного дня, когда он проваландался на «Морже».
Что он там делал? Что ему нашептал Флинт? Зачем Флинту нужно, чтобы Бонс был на борту «Льва»? Что делает Флинт на берегу с шестью матросами и восемьюстами тысячами фунтов? Сильвер вздохнул. Не обращая внимания на Израэля Хендса, во главе теплой компании ожидавшего результатов беседы Сильвера с Бонсом, он отправился в свою кормовую каюту и вытащил бутылку рому.
Плохое время настало для Долговязого Джона. Может, и худшее за всю его жизнь. Он оказался перед лицом полного провала. И это тогда, когда он не перестал еще горевать по утраченной ноге. Сильвер принялся загибать пальцы — в уме. Пункт первый: нашел женщину, которую любил, оскорбил ее и потерял из-за недоверия. Пункт второй: потерять ее — больнее, чем попасть под нож хирурга Коудрея. Пункт третий: не сумел раскрыть глаза Билли Бонсу. Четвертый: не смог убедить команду не дать Флинту захоронить сокровища. И, наконец, пятый: если все это бормотание по углам еще чуть затянется — прощай, капитан Сильвер.
Так за размышлениями да за бутылкой прошел час, другой… Потом раздался стук в дверь.
— Капитан… — послышался голос Израэля Хендса.
— Отстань! — огрызнулся Сильвер, но дверь раскрылась, и вошли трое: Хендс, Слепой Пью и Сарни Сойер. Хендс и Сойер держали шляпы в руках, Пью вцепился в свой козырек. Закивали, как флинтов попугай. Руки к виску, ножкой топнули — прямо военный салют. И застыли, уставившись себе в ноги. Что ж, в кормовой каюте «Льва» не встанешь, гордо выпрямившись — макушку разобьешь. Но они вообще как будто в церковь вошли, торжественные… И напряженные.
Не понравился им вид пьяного Сильвера, неряшливо растянувшегося в кресле и закинувшего ногу на стол. Там же лежала пара любимых пистолетов. Долговязый Джон выглядел особенно неопрятно в аккуратной кормовой каюте, орнаментированной золотыми лиственными гирляндами и ярко освещенной свечами из пчелиного воска в застекленных фонарях. Все трое моряков были испуганы, потому что понимали, как Сильвер мог управиться со своими пистолетами.
Сильвер поднял на них красные глаза.
— Ну что? Делегация?
— Капитан, — открыл рот Израэль Хендс — Прошу прощения, но что сказал Билли Бонс?
— Ничего.
— Капитан, можно, я его сам спрошу? Гандшпугом.
— Или огоньком ему палец подпалить, — подключился Слепой Пыо.
— Нет. Вы Артикулы подписали.
— Но мы разделились, капитан, — возразил Израэль Хендс — И Артикулы нарушены.
Сильвер вздохнул, выпрямился, убрал пистолеты и попытался изобразить хозяина судна.
— Мистер Хендс, попытайся послушать внимательно. Если эта честная компания раскололась… Что, к сожалению, возможно… То Билли Бонс нам нужен вдвойне. Напоминаю, что он один может вывести нас в Саванну. Так что и без Артикулов не надо ему кости ломать, пальцы жечь или иначе как уродовать, а надо его беречь, как матушка любимое дитя бережет.
Трое делегатов ахнули. Об этом они не подумали.
— Да, — продолжал Сильвер — И кто-то это хорошо разъяснил Билли Бонсу. Сам бы он до этого не дотумкал, мозгов не хватило бы, несмотря на знание арифметики да секстанта. Как вы думаете, кто ему это разъяснил?
— Флинт, — сразу откликнулся Слепой Пью.
— Верно, — подтвердил Сильвер и опрокинул в глотку еще стакан. Пью пихнул Хендса в бок.
— Капитан, — начал Хендс по второму заходу — Мы, это… верно ты сказал… дили… делегация.
— Да ну?
— Точно, капитан.
Сильвер не удивился. Он этого ждал. Наелись они им. Черную метку принесли.
— Ну, давайте, раз пришли, черт бы вас драл.
— Капитан, команда, значит…
— Ну?
— Капитан, надо сказать…
Ба-банг! Ба-ба-бабах. Бабах-бах! С берега донеслась дикая пальба. Выстрелы были хорошо слышны сквозь отдраенные иллюминаторы.
Глава 32
5 сентября 1752 года. Остров. Сумерки
Флинт был на седьмом небе от радости. Сокровища захоронены, и он лишь один знает, в каком месте. Конечно, счастливая шестерка приблизительно представляет, где их искать. Флинт глянул на их тупые морды. Сидят, придурки, припаяли задницы к песку, ждут приказов. Безмозглые твари, да к тому же неграмотные. Дай он им свой блокнот, они даже не смогут ничего разобрать в его записях. Но деревья да скалы они запомнили, благослови господь их невинные сердца.
Однако это ничего не значит. Ничегошеньки. Джо Флинту на это плевать. Здесь, на острове, он свободен, как никогда и нигде прежде. Вечно мешали ему какие-то ограничения: законы короля Георга, Артикулы Джона Сильвера… даже присутствие непробиваемого Билли Бонса действовало стесняюще. Но здесь… Здесь он один с этими шестерыми. Никто ему не помеха. Флинт с каждым днем становится все сильнее, с каждым днем крепнут его ум, изобретательность, воображение, творческая сила.
