Опять же прав был Сильвер.
— И скажу я вам то же, что и раньше говорил. Это Флинт выкинул очередной финт. Не знаю, что он задумал. — Сильвер выдержал паузу. — Но скажу вам, зачем.
Эффект это произвело сильный. Все разинули рты, глаза чуть не на лоб повыскакивали. Наступил момент истины.
— А вы еще не поняли, зачем? Да затем, чтобы все добро досталось ему одному, Флинту.
Темная людская масса издала глубокий стон. Они последовали за Сильвером по своему выбору, но они верили и Флинту. Всех их очаровал Флинт. Да и Сильвера тоже, кто перед ним устоит! Из ста сорока семи человек никто не проголосовал против захоронения сокровищ, никто, кроме Долговязого Джона Сильвера.
Команду охватил стыд за собственную глупость. И жалость к себе, обманутым и обокраденным. Не один Билли Бонс восхищался Флинтом. Теперь же восхищение во мгновение ока обернулось ненавистью к этому же человеку.
«Так-то, ребята, — подумал заметивший эту перемену Сильвер. — Что поделаешь, мерзавцем оказался ваш разлюбезный». Он чувствовал, что в руках его снова сосредоточивается власть над этими людьми.
— Что ж, ребята, нам еще многое предстоит сделать, если хотим розы нюхать, а не дерьмо. — Сильвер повернулся к Израэлю Хендсу. — Мистер пушкарь!
— Да, капитан.
— Испанская девятка, значит, в трюме… Лучшая пушка на судне.
— В трюме, капитан. Смазана и спеленута.
— Все принадлежности в порядке?
— В лучшем виде, все там же, с нею, капитан.
— Сколько надо народу, чтобы поднять и собрать?
— Гм… Девять фунтов, двадцать шесть центнеров все-таки..
— Народу сколько надо?
Хендс покряхтел, попыхтел..
— Лучше две дюжины, капитан, тогда можно будет все сладить быстро и без шума… Прошу прощения, ведь, должно быть, без шума надо?
— Точно, мистер Хендс.
— Значит, две дюжины народу, капитан, тройной блок на грот-штаге
[62] для подъема да плотницкую команду, порт переделать. — Израэль Хендс ткнул в ближайшую четырехфунтовку. — Эта-то мышьи норки низковаты да узковаты будут.
— Отлично, мистер Хендс. — Сильвер оглядел команду, не понимающую, к чему клонятся все эти военные приготовления. Долговязый Джон понимал, что следующие слова ему придется подбирать с великим тщанием. Он помолчал, подумал и указал во тьму.
— Ребята, там, рядом, стоит «Морж», на котором мало у кого из нас нет старых приятелей.
Опять все с ним согласились, ибо так оно и есть.
— Но случается, что надо видеть мир таким, каков он есть, а не таким, каким бы хотелось его видеть. Вот сейчас как раз такое время.
Никто не возражал.
— А правда в том, ребята, что «Морж» у Флинта в кулаке. И вся его команда тоже. — Сильвер выдержал паузу, ибо следующий шаг был нелегок. — Если Флинт хочет загрести все под себя — а я знаю, что он этого хочет…
Гул прошел по палубе.
— …то ему нужны судно и команда, чтобы все вывезти. И он наврет своим на «Морже», что хорошо бы разделить добычу без этих, на «Льве», чтобы убедить их.
— Суки!
— Ублюдки!
— Воровские морды!
«Ишь, разошлись, верные друзья… уже забыли, как только что хотели мне черную метку всучить», — думал Сильвер, глядя на разошедшийся экипаж.
— Тихо, тихо! — прикрикнул Сильвер, — Не нужно шума, вас за сотню миль слыхать. Все чинно, спокойно, без паники.
— Есть!
— Мистер боцман! — обратился Сильвер к Сарни Сойеру.
— Здесь, капитан!
— Подпружинь трос и выведи пружину на кабестан, чтобы можно было развернуться пушками, куда понадобится. Только тихо, без шума.
— Есть, капитан!
— За работу, ребятушки! — заключил Сильвер свое выступление. — И еще раз повторяю: тихо, без гиканья.
— Капитан, — обратился к нему Хендс, когда народ разошелся по своим делам.
— Что, мистер пушкарь?
— Неужто придется драться с «Моржом»?
— Надеюсь, что нет, но лучше быть наготове.
— Есть, капитан!
Израэль Хендс сохранял серьезный вид, но сердце его прыгало от радости. Он снова стал «мистером пушкарем», что означает — он больше не «мистер помощник» и вахту стоять ему не надо. А хлопот у него теперь хватит. Его красавица сейчас покинет трюм. Он понимал, что ошибся, намереваясь установить ее на «Льве» курсовой пушкой. Некуда ее воткнуть на носу. Такая ошибка для мастера-пушкаря непростительна. К счастью, никто на нее не обратил внимания, на эту ошибку. И пушка займет достойное место. Слава мудрому пушкарю Израэлю Хендсу!
Конечно, без длинной испанской пушки у «Льва» не было ни малейшего шанса победить «Моржа». С восемью-то четырехфунтовками против четырнадцати шестифунтовых! «Морж» может просто оставаться вне дальности выстрела четырехфунтовок и раздолбать «Льва» в труху. А попробуй-ка с девятифунтовой, сунься! Насквозь прошибет!
Израэль Хендс, улыбаясь, как счастливое дитя, направился наблюдать за работами по подъему пушки. В отличие от большинства других членов экипажа он всем сердцем надеялся, что пушке его предстоит работа.
Глава 37
6 сентября 1752 года. Южная якорная стоянка. Борт «Моржа». Четыре склянки предполуденной вахты (около десяти утра берегового времени)
Мистер Смит, исполняющий обязанности первого помощника, и без того прел в своем синем сукне, а тут пот бежал по телу потоками.
Смита заела ревность, когда этот Коудрей уволок Селену под палубу, как волк ягненка, а она за ним чуть не вприпрыжку побежала. Его жгла злость на палубную шваль, нагло скалившую зубы. И это ему, стоявшему на квартердеке у компаса и руля, можно сказать, как жрец в храме у алтаря, воплощение власти на судне!
Мистер Смит огляделся, ища поддержки. Нет, он ее не нашел. Он насупился. На судне имелись младшие офицеры, которым положено его поддерживать. Квартирмейстер, оружейник, боцман прежде всего, Аллардайс. Но они наплевали на свой долг. Скалят зубы так же, как и команда, да еще называют его «пастором». Им срочно понадобилась черная девчонка, и горе тому, кто заступит им путь!
Кошмар! Возмутительно! Нестерпимо!
Главное же — смертельно опасно. А этого «пастор» Смит почему-то не сообразил. Слишком надеялся он на свой авторитет и не думал о том, что станет с ним, если дотянутся до него руки палубной команды. С чего бы ему бояться этой своры дебилов, если на него распространяется покровительство капитана Флинта? Он избран капитаном, выделен из общей массы…
