– Не знаю.
– Первый помощник Адаме был по болезни списан. Почему же не списали больного капитана?
– Полагаю, владельцы считали его достаточно пригодным для этого рейса.
– Под владельцами вы подразумеваете мистера Деллимара?
– Да.
– Расскажите, чем был болен капитан Таггарт?
Патч явно ожидал этого вопроса, но когда он наконец был задан, с несчастным видом оглянулся по сторонам и мельком бросил взгляд в сторону свидетелей. Он посмотрел на Дженнет Таггарт, потом перевел взгляд на Холленда и заявил:
– Простите, сэр, но я не могу ответить на ваш вопрос.
Холленд сделал нетерпеливый жест. Он явно намеревался крепче поприжать Патча, но тут вмешался председатель:
– Мистер Холленд! Вряд ли необходимо слишком глубоко вдаваться в эти подробности! По–моему, болезнь капитана Таггарта не имеет отношения к предмету нашего расследования.
Холленд повернулся к председателю, вцепившись в лацканы своего пиджака так, словно на нем–была мантия:
– Смею утверждать, господин председатель, что все, касающееся «Мэри Дир», имеет отношение к нашему расследованию! Я пытаюсь воссоздать полную картину происшедшего, а для этого мне необходимо ознакомить вас со всеми фактами.
– Вы абсолютно правы, мистер Холленд. – Боуэн–Лодж плотно сжал губы в прямую линию. – Но я вижу, – он бросил взгляд на бумаги перед собой, – что среди свидетелей находится мисс Таггарт. Я попросил бы вас, мистер Холленд, иметь это в виду и постараться лишний раз не причинять девушке боли, говоря о ее отце!
– К сожалению… – Холленд осекся под холодным взглядом Боуэн–Лоджа и повернулся к Патчу: – На данный момент удовлетворюсь тем, что спрошу вас, знаете ли вы, чем на самом деле страдал капитан Таггарт?
– Да, знаю, – ответил Патч и тотчас же добавил: – Но я не представлял, что это приведет к роковым последствиям.
– Понятно, – заключил Холленд и перешел к вопросам о грузе: – Как первый помощник, вы были ответственны за загрузку трюмов. Вы сами проверяли их?
– Я удовлетворился тем, что проверил, правильно ли они загружены.
– Все четыре трюма?
– Да.
– Вы сами заходили в каждый трюм?
– Я заходил во второй и четвертый трюмы. Остальные два были до отказа заполнены хлопком, но я получил некоторое представление о складировании, спустившись в инспекционные люки.
– До или после отхода из Адена? — До.
– Не расскажете ли вы суду, что именно было в этих трюмах?
Патч начал с первого кормового люка и последовательно рассказал о размерах каждого трюма, их глубине и заполнении грузом. На дне трюмов, по его словам, были размещены ящики с клеймом U.S.A.A.F. (Тактическая авиация сухопутных войск США.)
– Вы знали, что в ящиках находятся авиационные моторы?
– Знал.
– Вы их видели? Я хочу спросить, осматривали ли вы сами содержимое этих ящиков?
– Нет, мне не представилось такой возможности. Должен сказать, что ящики были опломбированы и, кроме того, в трюмах два и три их полностью закрывал хлопок.
– Понятно. Итак, утверждая, что там были авиационные моторы, вы основываетесь на записи в декларации?
Патч кивнул.
– Капитан Таггарт показал вам декларацию до того, как вы начали инспекцию трюмов?
– Да, я ознакомился с декларацией перед тем, как начать инспекцию.
Холленд пристально посмотрел на него:
– Я спросил вас не об этом. Показал ли вам капитан Таггарт декларацию прежде, чем вы произвели инспекцию?
Поколебавшись, Патч ответил: — Нет.
– Вы видели в это время капитана Таггарта?
– Да.
– Вы просили его показать вам декларацию?
– Нет.
– Почему? Ведь если вы собирались инспектировать трюмы…
– Капитану Таггарту было нехорошо, сэр.
Холленд задумался, пожал плечами и перевел разговор на состояние судна. На протяжении получаса он выспрашивал все технические подробности: размеры судна, его конструкцию, дату постройки, ремонты, перестройки, мореходные качества и историю парохода.
«Мэри Дир» была спущена на воду в Клайде в 1910 году и предназначалась для грузовых рейсов по Атлантике. Патч узнал ее историю из старых документов, найденных им на борту. Он даже нашел сведения о происхождении ее имени: жену давно умершего владельца, обладавшего несомненным чувством юмора, звали Мэри, а фамилия его была Дир.
Судно было дважды торпедировано во время Первой мировой войны, отремонтировано и ходило в многочисленных конвоях. В 1922 году оно натолкнулось на айсберг в заливе Святого Лаврентия, после чего было продано и в течение десяти лет бороздило моря.
Депрессия застала «Мэри Дир» в одном из дальневосточных портов, где она стояла на приколе и ржавела, пока тень новой войны не подняла цены на фрахт. Тогда она с новым экипажем стала курсировать по Индийскому океану и Китайскому морю. В 1941 году вблизи Сингапура судно снова было торпедировано, но своим ходом дошло до Рангуна, где его залатали, и оно направилось в Сан–Франциско. Там его, впервые за двадцать лет, подвергли подобающему досмотру, отремонтировали и отправили совершать рейсы на Дальний Восток. В последние дни японской войны «Мэри Дир», попав под артиллерийский обстрел, напоролась на коралловый риф.
Половина днища была разорвана, киль болтался на честном слове, а все надпалубные надстройки были расстреляны.
– Любой современный пароход не выдержал бы такого! – с гордостью заявил Патч.
В 1947 году, продолжил он рассказ, владельцем судна оказался бирманец, который полностью поменял экипаж и стал гонять судно по дальневосточным портам, пока через четыре года не бросил его за ненадобностью в Иокогаме, где оно и гнило до тех пор, пока его не купила компания Деллимара.
Рассказывая историю «Мэри Дир», Патч иногда увлекался и начинал говорить о судне, как о человеке.
Если бы он старался подчеркнуть, что «Мэри Дир» – старое, неповоротливое корыто, место которого на свалке, то мог бы похвастаться своим мастерством моряка и капитана, сумевшего провести его в пролив, несмотря на самый суровый в году шторм. Вместо этого он рассказал суду, что это прекрасное судно, легко управляемое, и что течь была только следствием недобросовестных ремонтов, сделанных в плохо оборудованных дальневосточных портах. Его преданность судну произвела впечатление, но стоила ему сочувствия публики, которое он мог бы завоевать так легко.
Холленд, выслушав рассказ, заставил Патча вспомнить все подробности рейса через Красное море, Суэцкий канал и Средиземное море, постоянно интересуясь поведением экипажа, командного состава, отношениями между Таггартом и Деллимаром. Картина складывалась не из приятных: недисциплинированная команда, некомпетентный первый механик, поглощенный покером, в который играл без разбору и с командой, и с инженерным составом; капитан безвылазно сидел в каюте и почти не появлялся на мостике, а Деллимар непрестанно слонялся по судну, ел в своей каюте и иногда запирался там то с Хиггинсом, то с капитаном на несколько часов подряд.
