Суд погрузился в тишину, когда Холленд добрался до момента, когда Патч принял командование.
– Согласно вашей записи в вахтенном журнале, капитан Таггарт умер рано утром второго марта. Это верно?
– Да.
– У вас на борту не было врача?
– Нет.
Дженнет Таггарт, побледнев, подалась вперед, ухватившись побелевшими пальцами за спинку переднего кресла.
– Вы сами оказали помощь капитану Таггарту?
– Я сделал все, что мог.
– Что именно?
– Уложил его в постель, пытался дать снотворное, но он не принял. – Патч замолк и бросил быстрый взгляд на Дженнет Таггарт.
– Вы заперли его в каюте?
– Да, – почти прошептал Патч.
– Зачем?
Патч не ответил.
– В вахтенном журнале вами записано, что капитан Таггарт умер от сердечной недостаточности. Не объясните ли вы суду причину этого сердечного приступа, если действительно имел место приступ?
– Мистер Холленд, – раздался резкий голос Боуэн–Лоджа, – вынужден вам напомнить о том, что сказал ранее! Я считаю, что это к делу не относится!
Но на этот раз Холленд проявил настойчивость:
– При всем моем почтении к вам, господин председатель, я, напротив, считаю это в высшей степени относящимся к делу. Свидетель выказывает похвальную сдержанность по поводу болезни капитана Таггарта. Эта болезнь, однако, могла сильно повлиять на работоспособность команды, оставшейся ему в наследство, и будет только справедливо, если суд получит исчерпывающую информацию. – И, не дождавшись разрешения, Холленд обратился к Патчу: – Теперь, когда я объяснил правомерность моей заинтересованности, может быть, вы все–таки ответите на мой вопрос: что послужило причиной смерти капитана?
Патч продолжал угрюмо молчать, и Холленд неожиданно рассвирепел:
– Он умер, запертый в своей каюте! Это ведь так?
Вопрос прозвучал достаточно грубо, и Патч безмолвно кивнул: по всему было видно, как глубоко он потрясен.
– Почему вы его заперли в каюте? – Не дождавшись ответа, Холленд задал наводящий вопрос: – Это правда, что вы его заперли потому, что он буянил?
– Да, он был не в себе, – пробормотал Патч.
– Это раздражало команду? — Да.
– Он выдвигал какие–то дикие обвинения? — Да.
– Какие именно?
Патч с несчастным видом оглядел суд и произнес:
– Он обвинял офицеров в том, что они стащили из его каюты спиртное.
– Теперь, будьте любезны, ответьте на мой вопрос, – Холленд подался вперед, – какова, по вашему мнению, основная причина смерти капитана Тагтарта?
Патч опять–таки мог бы проявить упорство, но го-; лос Боуэн–Лоджа с высоты судейского кресла подстег нул его:
– Прошу свидетеля ответить на вопрос суда. Повторяю: что явилось основной причиной смерти капитана Тагтарта? . Патч смутился.
– Пьянство, сэр, – нехотя произнес он.
– Пьянство? Вы хотите сказать, что он умер от пьянства?
Воцарившаяся в зале ошеломленная тишина была нарушена высоким девичьим голосом:
– Неправда! Как вы можете так говорить! Он же умер!
– Прошу вас, мисс Таггарт! – мягко, почти по–отечески произнес Холленд. – Свидетель дает показан» под присягой!
– Мне нет дела до того, под присягой ли он, но он лжет! – донеслось сквозь бурные рыдания.
Патч побледнел. Фрейзер пытался успокоить девушку, но та повернулась к председателю:
– Пожалуйста! Заставьте его замолчать! – Гордо вскинув голову, она заявила: – Мой отец был прекрасным человеком, любой присутствующий в этом зале мог бы–гордиться знакомством с ним.
– Я понимаю ваши чувства, мисс Таггарт, – спокойно и мягко обратился к ней Боуэн–Лодж, – но должен напомнить вам, что суд расследует катастрофу, в которой погибло много людей. Свидетель находится под присягой. Более того, это не единственный свидетель. Можете быть спокойны: суд вынесет справедливое и беспристрастное решение. А теперь, пожалуйста, сядьте. Или вы предпочитаете покинуть суд и подождать, пока вас вызовут для дачи показаний?
– Я останусь, – произнесла она слабым, сдавленным голосом, – простите. – Она медленно опустилась в кресло, совершенно бледная, комкая в руках носовой платок.
Холленд откашлялся:
– Еще один вопрос на эту тему, и все. Какое количество спиртного потреблял каждый день капитан Таггарт?
– Не могу сказать, не знаю, – чуть слышно ответил Патч.
– Вы хотите сказать, что не видели, как он пил? Патч кивнул.
– Ну хоть какие–то соображения на этот счет у вас должны быть! Что он обычно пил, виски?
– Да.
– Что–нибудь еще?
– Иногда коньяк, иногда ром.
– Сколько?
– Не знаю.
– И так продолжалось с самого начала рейса?
– Думаю, да. .
– Как первого помощника, это касалось вас лично, и, наверное, вы интересовались, сколько он пил. Как вы Думаете, сколько спиртного он потреблял в день?
Поколебавшись, Патч неохотно ответил:
– Стюард говорил – бутылку, полторы, иногда две. По залу пронесся сдавленный ропот.
– Понятно. – Тишину в зале нарушали сдавленные рыдания девушки. – Значит, как капитан судна он был совершенно недееспособен?
– О нет! – Патч покачал головой. – Только к концу дня он немного пьянел, а так, я бы сказал, он владел собой.
– Вы хотите сказать, – спросил Боуэн–Лодж, – что он полностью контролировал ситуацию на судне, выпивая одну–две бутылки в день?
– Да, сэр! То есть большую часть времени.
– Но вы признали, что он буянил и вам пришлось запереть его в каюте. Если он буянил, тогда… – Председатель вопросительно поднял брови.
– Он бушевал не оттого, что был пьян, – медленно ответил Патч.
– Тогда почему же?
– У него не оказалось спиртного.
Зал изумленно замолк. Даже Дженнет Таггарт перестала рыдать и сидела неподвижно, глядя на Патча с нескрываемым ужасом.
– Я бы хотел прояснить этот вопрос прежде, чем мы пойдем дальше, – сказал Боуэн–Лодж совершенно спокойным голосом. – Вы утверждаете, что капитан Таггарт умер не от спиртного, а от его отсутствия. Так?
– Да, сэр.
– Вы действительно убеждены в том, что отсутствие спиртного может убить человека?
– Не знаю, – ответил несчастный Патч. – Знаю только, что он держался только спиртным, а не получив его, впал в неистовство и умер. Кажется, он никогда ничего не ел.
