– Бог ее знает!
– Деллимар не мог поджечь трюм, – рассуждал Хэл. – К тому времени он был уже мертв. Наверняка это сделал Хиггинс!
По–видимому, Боуэн–Лодж за ленчем тоже подумывал об этом, потому что, когда заседание возобновилось, он опять вызвал Юлза и дотошно расспросил его о поведении Хиггинса во время вахты.
Юлз поклялся, что Хиггинс с 20.00 находился на капитанском мостике и ни разу никуда не отлучался. Позже Барроуз, первый механик, показал, что с 17.00 до 20.00 Хиггинс играл в покер с ним и двумя членами экипажа, впоследствии утонувшими.
Оставшиеся в живых один за другим заходили на свидетельское место, и каждый по–своему подтверждал, что над судном висело проклятие, что на борту была взрывчатка и что посудину умышленно хотели пустить ко дну.
Ясно становилось, что с такой командой трагедии было трудно избежать.
Наконец Холленд вызвал Патча. Тот занял место свидетеля и, слегка ссутулившись, вцепился в перекладину пальцами, такими же белыми, как его лицо. Он выглядел больным и встревоженным, а уголок рта подергивался в нервном тике.
Боуэн–Лодж стал расспрашивать его о мельчайших подробностях всех приказов, которые он отдавал с момента начала пожара. Он снова заставил его вспомнить все с той минуты, как Райе ворвался в его каюту и доложил о происшествии. Патч в точности повторил свой рассказ, не изменив ни слова. Боуэн–Лодж слегка пожал плечами, и к допросу приступил Холленд. И все время чувствовалось, что Патч что–то скрывает! Это было видно по затравленному выражению его лица и напряженному, дрожащему телу. Вопросы задавались снова и снова, а Патч твердо держался своего утверждения, что его сбили с ног, а пожар был умышленным.
– Да, но кто устроил пожар? – спросил Боуэн–Лодж. Патч ответил вялым, бесцветным голосом:
– А это пусть решит суд.
После этого мяч был «переброшен адвокатам заинтересованных сторон, и те начали терзать его вопросами о Таггарте, Деллимаре; об отношениях с экипажем, о мореходных качествах «Мэри Дир». Наконец адвокат Ассоциации морских офицеров снова перевел разговор на приказы, которые он отдавал в ту ночь, когда было покинуто судно. Боуэн–Лодж стал поглядывать на часы.
Поднялся сэр Лайонел и снова завел речь о грузе. Если бы Патч сказал, что ящики были пусты или в них было что–то иное, а не злополучные моторы, сэр Лайонел удовлетворился бы. Но Патч не мог сказать этого, и сэр Лайонел продолжал вопросы, пока не исчерпал все свои возможности. Он замолчал, собираясь сесть, но вдруг подался вперед, посмотрел в свои заметки и обратился к Боуэн–Лоджу:
– Вероятно, господин председатель, следовало бы поинтересоваться у свидетеля, как он оказался на борту «Мэри Дир»?
Вопрос был задан, и ничего не подозревающий Патч ответил, что он уже рассказал суду, как был нанят вместо мистера Адамса, заболевшего желтухой и попавшего в госпиталь.
– Да, да, конечно, – нетерпеливо произнес сэр Лайонел. – Но я хотел спросить, кто вас нанял – капитан Таггарт или мистер Деллимар?
– Капитан Таггарт.
– Он сошел на берег и сам выбрал вас?
– Нет.
– Так кто же вас выбрал?
Голос сэра Лайонела звучал уже устало. Создавалось впечатление, что ему уже все надоело.
– Мистер Деллимар.
– Мистер Деллимар? – Лицо сэра Лайонела внезапно оживилось. – Это произошло во время частной встречи в каком–нибудь баре? По предварительной договоренности? – не без сарказма задал он свой вопрос.
– Нет. Мы встретились в агентстве.
– В агентстве? Значит, там были, наверное, и другие безработные моряки?
– Да, двое.
– Почему же мистер Деллимар выбрал именно вас?
– Остальные отказались, узнав, что вакансия открыта на «Мэри Дир».
– А вы не отказались! Почему? – Не услышав ответа, он снова повторил: – Почему?
– Потому что мне нужна была работа.
– Как долго вы были без работы?
– Одиннадцать месяцев.
– А до этого вы не могли подыскать ничего получше, чем должность второго помощника на жалком итальянском пароходике «Аполло», совершавшем каботажные рейсы между портами Восточной Африки. Не считаете ли вы странным, что человек с вашей репутацией вдруг становится первым помощником на океанском судне водоизмещением шесть тысяч тонн? – Не дождавшись ответа, он повторил: – Не находите ли вы это странным?
Чувствуя на себе взгляды всех присутствующих, Патч сказал только:
– Я никогда об этом не задумывался.
– Вы никогда об этом не задумывались! – Сэр Лайонел уставился на Патча, всем своим видом показывая, что не верит ему. Он повернулся к Боуэн–Лоджу: – Может быть, господин председатель, вы попросите свидетеля подробнее осветить события, происшедшие в ночь с третьего на четвертое февраля девять лет назад в районе Сингапура?
Патч крепче ухватился за перекладину. Он выглядел измученным, загнанным в угол. В зале началось оживление, словно по нему пронесся первый порыв шторма. Боуэн–Лодж взглянул в бумаги.
– «Бель–Иль»? – осведомился он и шепотом спросил: – Вы считаете это необходимым, сэр Лайонел?
– Абсолютно, – твердо и категорически ответил тот. Боуэн–Лодж взглянул на часы и задал Патчу вопрос.
Тот, застывший, хмурый, ответил:
– Все изложено в рапорте, сэр.
Боуэн–Лодж взглянул на сэра Лайонела с немым вопросом: собирается ли он развивать эту тему?
По тому, как Фолсет смотрел на Патча, как выставил вперед маленькую головку, словно готовясь ударить, стало ясно, что собирается. И впрямь, сэр Лайонел ледяным тоном произнес:
– Я прекрасно знаю, что изложено в рапорте, но считаю, что суд должен услышать эту историю из ваших уст.
– Не мне комментировать события, когда суд уже вынес приговор, – произнес Патч натянутым, сдержанным тоном.
– Я не прошу от вас комментариев, я прошу изложить факты.
Патч невольно хлопнул рукой по перекладине:
– Не вижу, какое отношение к «Мэри Дир» имеет то происшествие! – возмущенно и резко произнес он.
– А уж это не вам решать! – одернул его сэр Лайонел и нанес удар: – Имеются кое–какие совпадения!
– Совпадения? – уставился на него Патч и выпалил, снова стукнув по перекладине: – Боже мой, конечно, имеются! – Он повернулся к Боуэн–Лоджу и яростно крикнул: – Вы хотите мерзких подробностей? Хорошо. Я был пьян! Мертвецки пьян! По крайней мере, такие показания дал Крейвен. Тогда в Сингапуре стояла жара, как в раскаленной печи… – Патч не сводил глаз с лица председателя, но не видел его. Перед его внутренним взором был Сингапур в тот день, когда вдребезги разбилась его карьера. – Влажная, потная, знойная жара, – бормотал он. – Я помню это, я помню, как вывел «Бель–Иль» в море. Больше ничего не помню.
