К имеющейся длинной пике это была как раз удачная и недостающая шестая взятка.
– Потому что в следующий круг – сам на заднице сидеть будешь, а какая карта будет – черт его знает. И выбора нет. И шанс, что соперник пасанет весьма велик.
– И к чему вся эта картежная премудрость?
– К тому, что не надо зарываться. А ты несешь черву и несешь черву – вот и остался с мизером.
Выбив козыри и бубнового туза – бубновой дамой, Бет бросила на стол бубнового короля, забрала свою взятку и положила оставшиеся карты на стол.
– Остальные ваши. Деритесь!
Собравшись на квартердеке человек тридцать из команды «Обрученного» ждали – чем закончатся странные переговоры перешедшие в турнир-поединок.
…Ох, чую, этак Джонни наш корабль этой стерве проиграет, и нас к нему в придачу, – произнес кто-то за спиной Питера. Джаспер Даффи же скорбно покачал головой.
– Вот дожили! На долю в консорте уже ставки пошли – удачу в карты разыгрывают! А потом еще дважды пересчитывать будут! Вот же на мою голову!
…Через полчаса внизу громко хлопнула дверь капитанской каюты, и на палубе появились угрюмые Кристофер и Джон.
– Мы заключили соглашение с леди Беатрис о том что ищем чертов клад чертова Олонэ вместе. Нам – шесть долей, ей – четыре, – сообщил Серебряный. И прежде чем спорит и ругаться, ребята – я скажу так: лучше нам ее взять в дело, – с нажимом сообщил Серебряный, глядя на навостривших уши Рыжего Пью и других пиратов поблизости. Дело в том… Дело в том что красотка Бет знает одну важную для нас вещь – а именно точные координаты и фарватер в Город Потерянных Кораблей и кое-кого из его жителей! Это раз. Второе – команду голландца в шлюпки… Выживут – воля Божья. И третье – мы идем на Кюрасао потому что вода на исходе…
* * *
…Оставив за кормой море со всеми его бедами и неожиданностями коих так много на просторах Флибустьерского моря, «Обрученный с ветрами» вошел в бухту Виллемстада – столицы острова Кюрасао и всех голландских владений в Вест-Индии. По всей акватории порта теснились самые разнообразные корабли и суда, пестрея флагами и вымпелами полудюжины морских держав. Британские фрегаты и французские корветы соседствовали с голландскими бригантинами и испанскими галеонами, пузатые «купцы» стояли бок о бок с рыбачьими шлюпами, баркасами и прочей мелочью. Лавируя между ними, они протиснулись на свободное место и отдали якорь.
Вечерело. Приближалась ночь. Возбуждение в команде нарастало: все с нетерпением ожидали дозволения капитана сойти на берег и предаться разгулу. И тот не обманул их ожиданий. Под перезвон корабельного колокола все корсары высыпали на палубу, и Джон со шканцев обратился к ним с краткой напутственной речью:
– Я благодарю вас всех, парни за хорошую работу…Он вытащил из кармана увесистый кошель и потряс им над головой. – Я приглашаю всех желающих присоединиться ко мне и вволю насладиться самым лучшим, что может предложить в качестве угощения и развлечения этот гостеприимный город.
Воодушевленные пираты приветствовали слова капитана троекратным «ура». Джон смотрел на них сверху вниз, опираясь на поручень и скаля зубы в довольной усмешке. Никто не посмел бы упрекнуть его в несправедливости или скупости.
Корсары поспешно разбежались по кубрикам и каютам, чтобы переодеться в «выходное» платье, бережно сохраняемое как раз ради подобных случаев. Капитан тоже облачился в свой лучший костюм и отправился на берег во главе большей части команды, оставив «Обрученный с ветрами» на попечение Джаспера, доктора Эванса и еще нескольких человек. Хотел пойти и Родриго – но увы – остался борту, где для обоих стариков хватало работы после минувшего шторма.
Не решались пока покинуть корабль и Питер с Биллом. Питер, облаченный в свой еще «капитанский» камзол» с нашитой на лацкан рубиновой брошью Альфредо (ибо пока что не имел приличествующих корсару трофейных драгоценностей), стоял у фальшборта, всматриваясь в освещенные окна городских зданий и портовых сооружений, отражавшиеся в темном зеркале бухты.
И вдруг увидел – на краткий миг – странную картинку. На месте Виллемстада вдруг оказался Порт Ройял, но – словно сокрушенный ударом исполинского молота. Развалины на дне лагуны и колеблемые подводным течением безмолвные колокола в звоннице поглощенной морем и чудом уцелевшей церквушки. Он потряс головой, уходя от странного видения.
Что-то всколыхнулось в душе, и Питер вдруг ощутил, что его неудержимо влечет эта россыпь огней, узкой полосой протянувшаяся вдоль набережной.
– Что это на тебя нашло? – осведомился Тернер, подошедший сзади и видать понявший что с его другом и бывшим капитаном что-то не так.
– Сам не знаю, – пожал Питер плечами. И решительно бросил – Давай, пошли что ли…
Как только Блейк смутился по сходням на твердую землю, его сразу зашатало из стороны в сторону, как после солидной порции рому. Ноги заплетались и плохо слушались. Казалось, будто земля качается под ногами в унисон с покачивающимися на волне кораблями в гавани. Качалось все, куда ни кинь взгляд: мачты, бортовые огни, судовые колокола, распахнутые настежь ставни ярко освещенных окон и даже их отблески в матово-черном зеркале прибрежных вод. Но странный приступ быстро прошел… Ему опять взгрустнулось от нахлынувших воспоминаний. Ветер совсем утих, и теплая тропическая ночь заключила нас в свои удушливые объятия, зазывно подмигивая мириадами звезд, рассыпанных по сотканному из мрака бархату небосвода. Питер поднял голову, выискивая в их хаотичном мерцании контуры знакомых созвездий и мысленно прокладывая курс воображаемому кораблю, который унесет его далеко-далеко от всех бед и невзгод и умчит туда, где он будет свободен.
– О чем ты опять задумался? – с тревогой спросил Тернер.
– Да так, ни о чем, – рассеянно откликнулся Питер и сунул руки в карманы. – Песенка одна вспомнилась. О волшебном кораблике с серебряными парусами и мачтой из красного дерева. Вот я и подумал, как бы здорово было поднять на нем паруса и улететь куда-нибудь на Луну или к звездам.
Тернер бросил взгляд на рейд и снова повернулся к Питеру.
– Ничего бы не получилось. Я вот тут как то распил по кружечке с Родриго – ну, просто никогда не пил с испанцами – вот захотелось. Старик в юности был солдатом и искал это… Эльдорадо – Страну Золота. И ходил не раз и не два через тамошние горы – через Большие Кордильеры как сами идальго говорят. А горы там – таких наверное нигде нет – вершины все заледенели и даже орлы не могут долететь до границы льдов. Так вот – чем выше поднимаешься от матушки-земли, тем становится холоднее даже при солнце и тем труднее дышать – даже огонь плохо горит. Так что если подняться выше там вообще наверное заледенеешь и задохнешься в момент!
Уж почему так происходит – не знаю – я человек неученый: хотя вроде как должно наоборот: чем ближе к солнцу тем теплее, – он усмехнулся. Но что есть, то есть.
И без перехода спросил…
– Ты сожалеешь о том, как повернулась твоя жизнь?
