С горечью Питер подумал, что наверное Лилит нет в живых… Это чудовище в облике человека скорее всего не пощадило «падшую» женщину коснувшегося священного для него рубина.
– Но знаешь, – почти доброжелательно продолжил Альфредо, – ведь он в конце концов не только вернулся – но и привел меня к великому сокровищу… О, старый дьявол Олонэ! Жадность его и погубила… А ведь умные люди его предупреждали! – лицо Аяллы приобрело какое-то мечтательно-задумчивое выражение и Питер с затаенным страхом на миг вновь подумал, что перед ним – и в самом деле обретший бессмертие с помощью неведомо каких сил Тьмы Черный Капитан.
– Да – так слушай что было после того как я нашел тайник и прочел записи…
Их оставил брат моего троюродного деда – Анри-Жан – Симон д’Аялла. Он тоже как и я должен был избрать духовную карьеру из-за дурацкого закона о майорате, но как и я ненавидел саму мысль о сутане и монастырских стенах.
Поэтому, в шестнадцать лет – столько же было и мне тогда – он просто сбежал из родного дома куда глаза глядят, и завербовался на идущий в Вест – Индию корабль. Он прошел все – плети, зуботычины, адский труд на снастях, тухлую воду и гнилую солонину, драки с мужеложцами, разлакомившимися на юную дворянскую плоть… Он сбежал с корабля, примкнул к буканерам, грабил испанцев, впрочем и французов не пропускал… Через шесть лет выбился в капитаны – и получил под начало паршивый беспалубный шлюп и три десятка головорезов. Хорошая карьера для родственника наваррских королей – верно? – д’Аялла рассмеялся. К тому же, как ты знаешь, пиратский капитан по законам вашего Берегового братства мало что значит… Но он-то был не дурак – и знал что в мире есть лишь один закон: его собственная польза! Поэтому когда они взяли особо крупный приз, то он подсыпал в ром своим буканьерам какую-то индейскую травку, и с тремя неграми ушел на Ямайку, а потом на Тортугу. Где – пусть и не без чужой помощи купил свой корабль и набрал своюкоманду… Так появился Черный Капитан…
Награбил он немало – что и говорить, был удачлив старый дьявол! Говорили даже что он водит дружбу с чертями и бесами. Он и в самом деле ненавидел церковь и Бога, но что поклонялся языческим богам или там приносил пленников в жертву Сатане – это выдумка. Он вообще по моему не верил ни в Небеса ни в Ад – я не все дневники разобрал – многое попортили мыши и время.
Потом ему пришла в голову одна затея… Да вот не успел он ее исполнить – скрутила его желтая лихорадка, так что он еле выжил, и до конца так и не оправился. Ну а пока он валялся на берегу в доме который купил себе, его парни взбунтовались и увели «Нетопыря» – так называли его посудину, на Тортугу. От него сбежали даже обе рабыни, купленные им, чтобы смотрели за домом и грели ему постель когда он на берегу – и унесли почти все золото…
Еле живой он вернулся домой, в Наварру, и прожил остаток дней из милости под кровом брата. Только что и остался у него кошель с монетами да это древнее украшение.
Знаешь – он его нашел на одном брошенном испанском корабле, где не было никого живого… Он наткнулся на него чуть западнее Бермуд, когда будучи капером потрошил голландцев возле Нового Амстердама – это теперь Нью-Йорк если ты знаешь…
Причем Черный Капитан даже приводит слова своих подчиненных – что такие корабли уже давно не строили – хотя выглядел он не старым…
Он вообще много чего написал странного про эти моря и земли – все же он был поумнее многих. Он видел в джунглях руины исполинских городов, что древнее даже старых пирамид Египта, и спускался в подземелья от которых так и несло чертовщиной. Он видел, что могут здешние шаманы, и даже бывал – как он это говорил – в других сферах нашего мира, выпив волшебный сок кактусов…
– Хотя – Аялла махнул рукой – это в общем неважно. Важно другое – к добру или к худу, но когда я взял эту вещь в руки – мне показалось что я стал наследником Черного Капитана… Но я ведь им и стал – и по закону и по справедливости!
Но я поступил поумнее чем он – не стал бежать очертя голову, а сперва все продумал, – самодовольно погладил бороду Альфредо. Сделал вид, что смирился с судьбой, но попросил денег на то, чтобы поступить в университет и стать образованным богословом. Родители мои были на седьмом небе от счастья – беспутный сынок взялся за ум… И я попал в Сорбонну. И пока другие студиозусы пьянствовали, дрались на дуэлях, или проводили время в постелях парижских прелестниц, я думал и прикидывал – что делать. Изучал простонародье, особенно матросов с Сены, воров, всяких прощелыг… Дважды меня чуть не зарезали. У старого ломбардского нищего мастера учился фехтованию – он учил меня бесплатно, ибо его школа уже считалась старой и немодной, и учеников не было…
Читал все, что мог достать, о морском деле, морской торговле и Новом Свете, о дальних плаваниях и корсарстве. Беседовал с ушедшими на покой моряками… А когда мои увлечения вызывали вопросы я говорил что подумываю о том, чтобы отправится проповедовать в заморских землях слово Божье – губы д’Аяллы скривила презрительная ухмылка.
Через два года я счел, что готов, и уехал в Нант, написав письмо матушке – что хочу постричься в монахи и уйти от мира и больше не дам о себе знать…
Вот – к тому времени у меня оставалось не так много денег из сундучка Черного Капитана. И тогда я сделал так – сперва заложил у тамошнего ростовщика вот эту брошь – он сжал блеснувшую рубинами вещицу в ладони – потом на эти деньги зафрахтовал бриг, и нанял шайку портовых бродяг и пропившихся матросов – помогло знание этого быдла… С ней ограбил и прикончил ростовщика, забрал и рубины и все прочее. Пришлось лично прибить его, и его старуху топором – это был первый раз когда я лишил жизни человека. С тех пор я окончательно понял, что прав был Аристотель, и человек – это всего лишь душонка, обремененная ходячим трупом. Раз, – он с усмешкой сделал рубящее движение ребром ладони – и труп уже не ходячий. Потом я вышел с ними в море – а в кладовой уже был припасен бочонок отличного вина, в который я подлил кое-чего, – зловещая улыбка вновь возникла на тонких губах пиратского капитана. Нет – не думай, – покачал Альфредо головой, – не яд, всего лишь сонное зелье. Правда я оставил в живых лишь пятерых – тех что как прикинул будут боятся меня и слушаться. Самых молодых и забитых, щенков… Потом зарезал оставшихся спящими, сунул в руки мертвякам окровавленные ножи и кортики. А когда пощаженные мной проснулись рассказал им, что на корабле произошла резня из-за добычи.
Некоторое время мы орудовали в Па-де-Кале – на маленькой шхуне подплывали к какому-нибудь нагруженному ганзейцу или голландцу – а то и английской лоханке, и просили помощи – мол в трюме течь, а груз – вино или ром. Обычно нам верили, и мы одаривали спасителей парой бочек доброго вина…
Сонных мы кидали акулам на пропитание – заметь себе – я никого не убивал, – он мерзко хихикнул. Ну а корабли и груз распродавали по фальшивым бумагам – то в одном порту, то в другом, нигде подолгу не светясь. Выбирали призы посолиднее, не спешили, не хватали все, что под руку попадалось… Я купил небольшое поместье и жил себе как незнатный дворянин от бедности промышляющий морской торговлей…
