– Тупой мужлан… – пробормотала леди Шарп, тяжело опершись на ассегай.
Отдышавшись, она вытерла руки о ковер, наклонилась, подняла за волосы отрубленную голову и направилась к выходу, держа ее на весу.
– Пойдем, – махнула Питеру пиратка. – Надо показать это его людям. Без него они ничего не стоят. И подбери свою побрякушку…
Питер уставился себе на колени – на них, поблескивая разрубленной цепочкой лежал ацтекский талисман. Машинально спрятал его, и так же машинально устремился за девушкой. Не забыв впрочем подобрать меч – на всякий случай.
Они беспрепятственно вышли на палубу и поднялись на шканцы.
Питер замер – внизу столпилась команда «Летучего голландца», а напротив нее – горстка их товарищей при оружии.
Высоко подняв над головой жуткий трофей, чьи волосы развевал бриз, Беатрис обратилась к обернувшимся в ее сторону людям Альфредо.
– Видите?! Ваш господин мертв! – выкрикнула она. – Я сразила его своей собственной рукой. Отныне вы будете подчиняться мне, если хотите жить!
Никто не выразил протеста и не попытался оказать сопротивления. После секундного замешательства все они, как один, пали на колени и низко склонили головы в знак покорности своей новой повелительнице.
* * *
Взятые на борту корабля Альфредо трофеи буквально не поддавались счету. Сотни тюков великолепного шелка, золотой песок, жемчуг, камедь, пряности и многое другое. А еще золото и серебро в монетах и слитках. Но ведь были еще рубины и сапфиры, изумруды и алмазы, иногда с голубиное яйцо, отборные жемчужины: от черных и серых до розовых и снежно-белых. Одни мелкие, как рисовые зерна, другие крупные и увесистые, как мушкетная пуля. Одни круглые, как горошины, другие овальные, как яйца морской чайки. Казалось, сокровищам несть числа. Помимо всего прочего они нашли массу усыпанной драгоценными камнями золотой и серебряной посуды и церковной утвари. А еще были сокровища Олонэ – от монет до золотого песка, тонкого, как пудра – ацтеки расплачивались им.
В конце концов, почти все ценности перекочевали на борт корабля «Оливии» и «Обрученного с ветрами».
Тюки с дорогими тканями, табаком и пряностями было решено не трогать. В былые времена они были бы безмерно довольны, обнаружив такую добычу в трюме захваченного приза, но сейчас было не до них – пусть лежат там где лежали! Раз корабль Альферодо теперь их – то и дергаться нечего.
Бывшие подчиненные д’Аяллы, молчаливые и чем-то похожие друг на друга, наблюдали за их действиями абсолютно спокойно и ни во что не вмешивались, заранее покорившись любому решению относительно их дальнейшей участи. Судя по всему, ни один из них не питал сколько-нибудь теплых чувств к прежнему хозяину. Беатрис Шарп предложила – и с ней никто не спорил – высадить их на берег и предоставить своей судьбе.
Напоследок им, вместе с не слишком щедрыми припасами и парой дюжиной мушкетов им вынесли и завернутое в черный парус обезглавленное тело их капитана – пусть отдают ему последние почести как хотят. Но вот его башка, насаженная на бушприт, служила новым украшением его бывшего корабля – леди Шарп не могла отказать себе в небольшом триумфе…
И пока они шли на зюйд-зюйд-ост, особо отобранные члены двух команд – из тех что разумели счет и грамоту, каждый камень и каждый слиток взвесили на найденных в каюте Альфредо ювелирных весах, оценили и занесли в реестр, снабдив подробным описанием. При этом несколько мелких приравнивались к одному крупному, равному им по весу. Потом высчитали долю каждого и произвели честную дележку. Получивший свою пригоршню камней волен был употребить их как ему вздумается – хоть за борт выкинуть, хоть молотком разбить как придурок Лонг с корыта капитана Гудли. Точно так же поступили и с жемчугом. Особенно был доволен благополучно переживший все Тизер Дарби – ему еще предстояло встретиться с сыном, для которого тот и старался и порадовать парня тем что мечты его сбудутся.
Когда же наконец все было разделено, Джон взял слово и объявил:
– А теперь, друзья, предлагаю достойно отметить наш общий успех. Клянусь Богом, он того заслуживает! Всем одеть лучшее барахло, надраить рожи и быть при полном параде. Сегодня у нас великий день – у нас целая куча поводов напиться. Не буду перечислять – скажу коротко – мы победили!
…После окончания пирушки, среди ночи, Питер набросил парусиновую куртку и поднялся на палубу. Немного постоял у форштевня, вдыхая морской воздух.
Корабль Аяллы легко шел под парусами, попутный ветер дул в корму. Его мачты раскачивались на фоне великолепного звездного ковра.
На юге ослепительно горело созвездие Кентавра, стоявшее над его правым плечом, а посередине – могучий Южный Крест.
Он стоял у фальшборта, облокотившись на поручни и задумчиво глядя на ночное море. Кто-то подошел и встал рядом.
Питер обернулся.
– Капитан Джон?
– Угу – он самый. Не спится?
– Да я… вот вышел глотнуть воздуха, чтобы прочистить голову, – пробормотал Блейк.
– Не болтайся здесь слишком долго, – предупредил его Серебряный. – И вообще – не расслабляйся. Мало ли… Сколько я знаю случаев, когда отличные парни сворачивали себе шеи именно когда расслабились после того как выскочили у смерти из пасти.
– Кстати – ты хоть оценил задумку, штурман? – сообщил Джон минуту спустя. Этот тип уж не знаю как допер, но заказал нормальный флейт, на который ставил, когда надо, фальшивые надстройки из реек и крашенной парусины – чтобы корабль был похож на старое судно. А паруса, с ума сойти – из черного шелка сделал. Поэтому и ходил быстрее чем нормальный корабль – они сильно легче поэтому и поставить их можно больше… Вроде и хитрость невелика – а поди ж ты! Так любят турки делать да варварийские корсары – только это не для настоящего боя: пара залпов по мачтам и все сгорает к черту! Даже – вот хитрец – черного шелка много не покупал – а брал какой придется и красил уже у себя.
Питер промычал в ответ что-то утвердительное. И в самом деле – ничего кроме хитрости и холодного жестокого коварства–намного более жестокого и беспощадного, чем злобная ярость Олонэ или Моргана не было у капитана Альфредо. Или все же было? Блейк замер, вспомнив как корабль Аяллы двигался к берегу при полном штиле, серебрясь под мертвым светом низкой Луны и сияя боевыми фонарями.
Шел даже когда ветер стих, и паруса цвета вороненой стали опали и обвисли…
– Скажи, капитан, – вдруг сипло пробормотал он, – ты помнишь, – ну когда эта посудина шла к берегу? Был же полный штиль! Или все же был ветер? Неужели… ему в самом деле помогали какие-то силы Тьмы?
– Знаешь, дружище – мне было как – то не до того, – пожал плечами Джон. Я до сих пор не понимаю, как он вообще нас нашел…
Наверное, надо бы поговорить с доктором – у этих ученых мужей всегда найдется какое-то заумное объяснение.
Я же просто скажу – в море не то, что на земле, и есть тут много таких вещей о которых тебе не всякий видевший их воочию расскажет. Кто-то потому что его засмеют, а кто-то… – он помолчал. – Кто-то потому что страшно даже вспоминать…
