– Ну и Софочка, – подумал Кильков, дослушав душераздирающую историю рядового Боракина, – неужели это она. Ничего себе, – муза Поэта. Не может быть!
Сомнения раздирали его, но сейчас было не до того. Надо было срочно возвращаться в испытательный центр. Там его ждала нетронутая еще гора распечаток первичных данных и неизбежный фитиль от начальства.
– Дознания и испытания – вещи несовместные, – решил для себя Евгений, торопливо передвигаясь трусцой по трамвайной линии. Трамваи сегодня не ходили, шла перекладка путей. На языке в холостом режиме вертелись непечатные выражения…
* * *
К вечеру Кильков рванул снова в госпиталь, вспомнив, что забыл формально зафиксировать беседу и подписать бумажку у Боракина. Надо было поскорее завершать это дело. Он привычно забежал в знакомый коридорчик, но койка была пуста и чисто застелена. Женя сунул нос в палату, где лежали два других фигуранта дознания, но и там никого не оказалось. Дед-ветеран с перебинтованной головой сообщил, что мальчишек куда-то перевели.
Заведующий отделением ничего не смог сообщить о судьбе своих пациентов, кроме того, что им резко полегчало и начальство повелело вернуть их в часть.
– Ну, и ладно, – решил Евгений, – тем лучше.
Через полчаса он уже был в комендатуре и сидел в кабинете у подполковника Бузина.
Тот с интересом прочитал докладную записку, хмыкнул, хихикнул и засунул бумаги в нижний ящик сейфа.
– Вот что, – сказал он, вставая из-за стола, – давайте не будем возиться с этой дурацкой историей. Распишитесь здесь.
Подполковник придвинул к Евгению папку с бумагами.
Приказом по комендатуре материалам дознания, связанным с личным составом батальона обеспечения присваивался гриф «секретно». Пришлось Килькову расписаться под приказом в колонке допущенных и ознакомленных. Таковых оказалось, помимо его самого и подполковника, всего двое.
– Можете быть свободным. Я направлю в ваш центр представление на поощрение за отличную работу дознавателем, – попрощался Бузин, – и помните о неразглашении. Он пожал руку Жене и, как ему показалось, хитро подмигнул.
Кильков решил, что с него на сегодня уже довольно приключений и отправился домой, по дороге снова и снова прокручивая в уме историю с тремя бойцами и музой поэта. Смутное подозрение расплывчато маячило где-то, но никак не проявлялось в полном контуре…
– Женя, – радостно встретила его жена Аня, – как хорошо, что ты сегодня так рано. Поужинаешь по-человечески. Тебя, кстати, уже два раза Витя спрашивал из тридцатой квартиры.
– Зайду к нему после ужина.
Поесть спокойно не удалось из-за нового появления Красавина.
Он немного помялся, отказался от угощения и попросил рассказать о тех солдатах, про которых были расспросы у Софочки. Евгений отвечал уклончиво, упирая на то, что больше графиню не беспокоил и, вообще, никакого интереса это дело не представляет.
– Понимаешь, – возбужденно продолжал Виктор, – весь наш бомонд в панике. Его сотрясают слухи о том, что Софочка вырубила и искалечила троих молодых парней, которые ей чем-то помешали. Слышишь? Троих здоровых бугаев, как котят! Якобы, с использованием боевых приемов. Похоже, что речь о твоих солдатиках. А?
– Мало ли, что болтают. Язык-то без костей.
– Именно. Именно. Ты подумай-ка, чего только не болтали в салоне у Софочки наши гнилые интеллигенты.
– И что?
– А то! Уже давно зрело подозрение, что стукач в этот салон затесался. Слишком много в соответствующих органах обо всех было известно. Мне, вот, безобидный анекдот намедни припомнили при оформлении загрангастролей. Вербовать пытались. Еле отвертелся.
– Неужели Софочка?
– Похоже. Из простой библиотекарши киллеру не вылупиться. Ведь не все ясно и с делами давними. Кто тогда, в тридцатых, Поэта сдал? Дело было темное. А как можно четырехкомнатную квартиру в одиночку сохранить в этом краю безнадежных коммуналок?
– Извини, Вить, – Кильков почесал затылок, – я тебе ничего рассказывать не имею права, но подозреваю, что в этот салон лучше не соваться.
– Понял, не дурак, – Виктор торопливо попрощался и стремительно исчез.
Евгений хмуро закончил ужин и повернулся к жене.
– Ань, правда, хорошо, что у нас в семье никто стихов не пишет? Такая с ними морока….
* * *
– Кильков, – обратился к Евгению начальник отдела, – хорошие новости. Вас исключили из списка дознавателей части? Я настоял. Можете спокойно работать. Плановый срок уже поджимает…
– Служу Советскому Союзу! – принял стойку «смирно» Евгений.
Вскоре он уже сидел в библиотеке и заинтересовано листал брошюрку, издали напоминающую наставление по перевозке войск или поэтический сборник…
Холод собачий
Старший лейтенант Саня Хорин служил в ближнем Подмосковье. Он это делал не один, а вместе с изрядным количеством офицеров, мичманов и матросов, объединенных зоной военного городка и территорией воинской части. Такое количество моряков в сухопутнейшем из приближенных к Москве районов выглядело странновато, но оправдывалось наличием каких-то громадных антенн на территории объекта, косвенно указывающих на принадлежность мореходов к системе связи и боевого управления. Маленький гарнизончик обладал всеми необходимыми атрибутами, включающими караул, КПП, комендатуру и даже патрульный автомобиль УАЗ-469. Последний, правда, передвигался с большим трудом по причине утраты компрессии во всех цилиндрах двигателя и трагического износа большинства трущихся поверхностей. Приблизительно в таком же состоянии находился и Сашкин мотоцикл «Урал» с коляской. Это очень Хорина волновало и обижало. В мечтах он представлял себя лихим байкером, стремительно рассекающим пространство и воспаряющим над шоссейной и бездорожной поверхностью на мощно поющем аппарате. Вместо этого приходилось подолгу реанимировать чихающего колесного друга даже для краткого путешествия в пределах внутренней ограды городка. Требовались, как выяснилось, большие финансовые вложения для восстановления его двигательной активности. Средств, однако, после перенесенных перестроек и инфляций не оставалось даже на скромное существование. Денежное довольствие выглядело все более и более формальным, теряя свой исходный терминологический смысл.
– Надо быть активным и изобретательным, – говорил себе Хорин и предпринимал новые меры для поиска денег, не приводившие, как правило, к обогащению, но отнимавшие немало времени, сил и средств. В результате его последних изысканий по сетевому маркетингу вся квартира оказалась завалена коробками с чудодейственным травяным сбором для продления жизни, а некоторые домашние вещи, включая телевизор, пришлось продать для частичного погашения долгов. Жена поехала смотреть телепередачу о том, чего не хватает женщинам, к своей матери и уже второй меся не возвращалась назад. Никому и никак невозможно было впарить этот волшебный товар, а сослуживцы сразу заявили, что и задаром не станут продлевать себе такую-растакую-разэдакую жизнь.
