– Однажды мы все пробовали их курить, чтобы проверить, появятся ли галлюцинации. Глупо.
Кортни скрестила руки на груди и выглядела заинтригованной.
– И как, сработало?
– Нет, но мы хотели, чтобы сработало. Поэтому включили музыку и начали танцевать. Ария делала волнистые движения руками перед лицом, словно видела какие-то формы. Ханна, как зачарованная, уставилась на подушечки своих пальцев. Я тупо хихикала. Спенсер была единственной, на кого не подействовало. Она все говорила: «Я ничего не чувствую. Я ничего не чувствую».
Кортни наклонилась вперед.
– А Эли что делала?
Эмили обхватила руками коленки, смутившись.
– Эли… ну, Эли придумала танец.
– Ты его помнишь?
– Это было давно.
Кортни ткнула Эмили в ногу.
– Ты ведь помнишь его, да?
Конечно, она помнила. Эмили помнила практически все, что делала Эли.
Извиваясь от восторга, Кортни схватила Эмили за руки.
– Покажи мне его!
– Нет!
– Пожалуйста? – взмолилась Кортни. Она не отпускала руки Эмили, отчего сердце Эмили билось все быстрее и быстрее. – Я умираю, хочу знать, какой была настоящая Эли. Мы ведь едва виделись. И теперь, когда она ушла… – Она отвела взгляд, рассеянно уставившись на постер с портретом Дары Торрес
[13] над кроватью Кэролайн. – Жаль, что я так и не узнала ее при жизни.
Кортни посмотрела на Эмили ясными голубыми глазами – такими же, как у Эли, и Эмили почувствовала, как подступают к горлу горячие слезы. Она прижала руки к коленям и встала. Покачавшись из стороны в сторону, она потрясла плечами. Танец получился коротким.
– Это все, что я помню, – выпалила она и поспешила обратно на кровать, но споткнулась о свои тапочки в форме рыбок. Пытаясь найти равновесие, она врезалась бедром в спинку кровати и с визгом полетела лицом вниз, приземлившись прямо на коленки Кортни.
Кортни схватила Эмили за талию.
– Тпру, – хихикнула она. Но не отпустила ее сразу. Пульсирующее тепло растеклось по венам Эмили.
– Извини, – пробормотала она, порываясь встать.
– Ничего страшного, – быстро сказала Кортни, поправляя клетчатую рубашку.
Эмили снова уселась на кровать и обвела взглядом комнату, стараясь не смотреть в глаза Кортни.
– О! Четыре пятьдесят шесть, – ляпнула она, показывая на цифровые часы у кровати. – Четыре-пять-шесть. Загадывай желание.
– Я думала, что это годится только для одиннадцать-одиннадцать, – поддразнила Кортни.
– У меня свои правила.
– Я догадываюсь. – У Кортни блеснули глаза.
Эмили вдруг почувствовала, что стало нечем дышать.
– Скажу тебе так, – усмехнулась Кортни. – Я загадаю желание, но только вместе с тобой.
Эмили закрыла глаза и легла на спину. В теле еще пульсировала боль от падения, а голова кружилась от запаха, исходившего от кожи Кортни. Она очень хотела загадать одно желание, но знала: оно неосуществимо. Вместо этого она попыталась придумать что-нибудь ерундовое. Скажем, чтобы мама, наконец, разрешила покрасить ее половину спальни любым другим цветом, кроме розового. Чтобы учительница английского поставила ей хорошую оценку за доклад по творчеству Ф. Скотта Фицджеральда, который она сдала сегодня утром. Чтобы в этом году весна пришла раньше срока.
Эмили услышала вздох и открыла глаза. Лицо Кортни оказалось совсем рядом.
– О, – еле слышно произнесла Эмили. Кортни придвинулась еще ближе. В воздухе витал призрак надвигающейся возможности.
– Я… – начала было Эмили, но тут Кортни наклонилась и коснулась губами ее губ. Миллиарды взрывов прогремели в голове Эмили. Губы Кортни были мягкими и в то же время упругими. Их рты идеально подходили друг другу. Они углубили поцелуй, крепче прижимаясь телами. Эмили казалось, что ее сердце бьется даже быстрее, чем на пятидесятиметровке вольным стилем. Когда Кортни отстранилась, ее глаза сияли.
– Ну, мое желание исполнилось, – весело произнесла Кортни. – Я всегда надеялась, что мне удастся повторить это снова.
У Эмили защипало губы. До нее не сразу дошел смысл сказанного.
– Постой… Снова?
Улыбка дрогнула на лице Кортни. Она закусила нижнюю губу и схватила руку Эмили.
– Ладно. Не психуй. Но, Эм… это я. Эли.
Эмили отдернула руку и отодвинулась.
– Что, прости?
Глаза Кортни блестели, словно она собиралась заплакать. На ее лицо упал свет из углового окна, отчего она стала похожа одновременно на ангела и призрака.
– Я знаю, звучит как бред, но это правда. Я – Эли, – прошептала она, опуская голову. – Я все думала, как сказать тебе.
– Сказать мне, что ты… Эли? – От этих слов язык налился свинцовой тяжестью.
Кортни кивнула.
– Мою сестру-близняшку действительно звали Кортни. Но у нее не было проблем со здоровьем. Она была психически больна. Во втором классе она начала подражать мне, притворяясь мной.
Эмили отступала, пока не уперлась в стену. То, что она слышала, казалось полным безумием.
– Она ударила меня пару раз, – продолжала Кортни, и ее голос напрягся. – А потом попыталась убить меня.
– Как? – прошептала Эмили.
– Это было летом перед третьим классом. Я плавала в бассейне в нашем старом доме в Коннектикуте. Кортни вышла и начала меня топить. Поначалу я думала, что это игра, но она не давала мне вынырнуть. Она держала меня под водой и говорила: «Ты не заслуживаешь того, чтобы быть Эли. Я должна быть тобой».
– О боже. – Эмили свернулась в клубок, плотно прижимая колени к груди. За окном стая птиц сорвалась с крыши. Они отчаянно хлопали крыльями, как будто бежали от опасности.
– Родители были в ужасе. Они отправили мою сестру в лечебницу, и мы переехали в Роузвуд, – шептала девушка, что сидела напротив Эмили. – Они просили меня никогда не говорить о ней, вот почему я хранила этот секрет. Но потом, в шестом классе, Кортни перевели из Рэдли в интернат для душевнобольных. Она устроила страшный скандал – не хотела переезжать на новое место, – но как только туда попала, ее состояние улучшилось. Родители дали ей шанс пожить летом, после седьмого класса, дома – посмотреть, как она адаптируется. Она вернулась из клиники за несколько дней до окончания учебного года.
Эмили открыла было рот, но не смогла произнести ни слова. Выходит, Кортни тоже была здесь в седьмом классе? Но Эли и Эмили в то время были близкими подругами. Как могла Эмили не заметить подмены?
