Ария выпуталась из твидового пальто в «гусиную лапку», которое купила в комиссионке в Филадельфии, и повесила его на крючок в шкафчике.
– Что ты можешь предложить?
– Все, что ты захочешь.
Ария обняла его в порыве благодарности. От Ноэля пахло мятной жвачкой и лакричным деревцем, что болталось на зеркале заднего вида его «Кадиллака Эскалейд».
– Я не прочь сходить сегодня вечером в Clio, – предложила Ария, имея в виду новое, экзотическое кафе, открывшееся в центре Роузвуда. Горячий шоколад там подавали в кружках размером с бейсболку.
– Заметано, – ответил Ноэль. Но вдруг поморщился и крепко зажмурился. – Постой. Я не могу сегодня. У меня группа поддержки.
Ария кивнула. Ноэль потерял старшего брата, который покончил жизнь самоубийством, и теперь посещал занятия группы поддержки. После того как Ария и ее бывшие подруги увидели призрак Эли в ночь пожара в лесу Спенсер, Ария встречалась с медиумом, и та сказала: «Эли убила Эли». Это и натолкнуло Арию на мысль, что Эли тоже могла покончить с собой.
– И как, помогает? – спросила она.
– Думаю, что да. Слушай… – Ноэль щелкнул пальцами, увидев что-то в другом конце коридора. – А почему бы нам не пойти на это?
Он указывал на ярко-розовый плакат, усеянный черными силуэтами танцующих детей, как в некогда популярной рекламе айпода. Но вместо моделей Nano и Touch они держали в руках маленькие белые сердечки. «НАЙДИ СВОЮ ЛЮБОВЬ НА ТАНЦАХ В ЧЕСТЬ ДНЯ СВЯТОГО ВАЛЕНТИНА В ЭТУ СУББОТУ», – зазывала надпись, оформленная блестящими красными буквами.
– Что ты на это скажешь? – В выражении лица Ноэля угадывалась какая-то трогательная уязвимость. – Хочешь пойти со мной?
– О! – вырвалось у Арии. Честно говоря, она мечтала пойти на танцы в честь Дня святого Валентина еще с тех пор, как Тиган Скотт, милый девятиклассник, пригласил Эли в седьмом классе. Ария и другие девочки собирали Эли, как Золушку на бал. Ханна отвечала за завивку волос, Эмили помогала Эли втиснуться в платье с юбкой-пачкой, а Арии предоставили честь застегнуть на шее Эли цепочку с бриллиантовым кулоном, которую миссис ДиЛаурентис одолжила дочери на вечер. Потом Эли хвасталась перед подругами, расписывая свой чудо-букетик на запястье, потрясающую музыку диджея и то, как фотограф ходил за ней по пятам, уверяя, что она самая красивая девушка в зале. Как обычно.
Ария смущенно посмотрела на Ноэля.
– А что? Может, будет весело.
– Определенно будет весело, – поправил ее Ноэль. – Я обещаю. – Взгляд его пронзительных голубых глаз смягчился. – И, знаешь, люди из «игрека»
[1] набирают новую группу поддержки в горе. Может, тебе стоит сходить?
– О, даже не знаю, – неопределенно сказала Ария и посторонилась, чтобы не мешать Джемме Каррен, которая пыталась засунуть в соседний шкафчик футляр от скрипки. – Меня не особо привлекает групповая терапия.
– Просто подумай об этом, – посоветовал Ноэль.
Он наклонился, чмокнул Арию в щеку и ушел. Ария смотрела ему вслед, пока он не скрылся на лестнице. Психотерапевтическая помощь – это не выход. В январе они с подругами встречались с психологом по имени Марион, пытаясь отпустить прошлое, связанное с Эли, но это лишь усугубило проблему.
По правде говоря, некоторые мелкие нестыковки и вопросы, оставшиеся без ответа, до сих пор беспокоили Арию, и она не могла избавиться от навязчивых мыслей. Скажем, как Билли удалось узнать так много о ней и ее подругах – вплоть до самых темных секретов семьи Спенсер. Или что имел в виду Джейсон ДиЛаурентис, когда на кладбище, после того как Ария обвинила его в том, что он лечился в психиатрической клинике, сказал ей: «Ты все неправильно поняла». Но что Ария не так поняла? Джейсон, очевидно, находился на амбулаторном лечении в Рэдли, психбольнице, ныне переоборудованной в шикарный отель. Эмили нашла его имя в старых журналах регистрации пациентов.
Ария захлопнула дверцу шкафчика. Она направилась по коридору, когда вдруг услышала отдаленный смешок – тот самый, что преследовал ее с тех пор, как она начала получать записки от «Э». Ария огляделась по сторонам, чувствуя, как сильно колотится сердце. Школьные коридоры постепенно пустели, все расходились по классам. Никто не обращал на нее никакого внимания.
Дрожащими руками Ария полезла в сумку из меха яка и вытащила мобильник. Она кликнула иконку конверта, но никаких новых текстовых сообщений не поступало. Стало быть, и никаких намеков от «Э».
Она вздохнула. Конечно, глупо было ожидать записок от «Э» – ведь Билли находился под стражей. И все подсказки «Э», в конечном счете, только вводили в заблуждение. Дело закрыто. А значит, ни к чему ломать голову над всякой несуразицей. Ария бросила телефон обратно в сумку и вытерла потные ладони о блейзер.
– «Э» больше нет, – сказала она себе. Может, если повторять это чаще, удастся и поверить.
3
Ханна и Майк, убойная парочка
Ханна Марин сидела за угловым столиком в Steam, шикарном кофе-баре роузвудской школы, в ожидании своего бойфренда – Майка Монтгомери. Только что начался последний урок, но для них обоих посещение этого предмета было свободным. Готовясь к сегодняшнему мини-свиданию, Ханна пролистала последний каталог Victoria’s Secret и отметила несколько страничек. Они с Майком соревновались, угадывая, у кого из девушек-моделей силиконовые сиськи. Когда-то Ханна играла в похожую игру со своей теперь уже покойной лучшей подругой, ставшей маньяком-убийцей, – Моной Вондервол, но с Майком это получалось куда более забавно. С Майком вообще было веселее. Парни, с которыми Ханна встречалась в прошлом, либо оказывались слишком стыдливыми, чтобы пялиться на полуобнаженных девушек, либо считали зазорным высмеивать других. К счастью, Майк, будучи членом школьной сборной по лакроссу, превосходил по популярности всех – даже Шона Эккарда, который ударился в нравоучения с тех пор, как расстался с Арией, и вновь заявил о своей преданности Клубу девственников.
Айфон Ханны ожил колокольным звоном. Она вытащила его из розового кожаного чехла. На экране отразилось новое письмо от Джессики Барнс, местного репортера. Она все рыскала в поисках горячих новостей, чтобы состряпать еще одну историю про Билли Форда. «Как тебе заявление адвоката о невиновности Билли? Что скажешь по поводу полароидных снимков вашей четверки в ночь исчезновения Элисон? Твитни мне! Дж.».
Ханна удалила сообщение, не собираясь отвечать. Идея невиновности Билли казалась бредовой. Адвокаты, наверное, вынуждены говорить такое о своих клиентах, даже если те – полные отморозки.
Ханне нечего было сказать и насчет полароидных снимков, сделанных в ночь исчезновения Эли. Ей хотелось забыть тот ночной девичник и не вспоминать о нем до конца своих дней. Всякий раз, когда она осмеливалась задуматься об убийствах Эли, Йена или Дженны – как и о том, что Билли преследовал каждую из них, – сердце билось быстрее, чем в техноритме. Что, если бы копы не поймали Билли? Могла ли она стать следующей жертвой?
