Энн посмотрела на Расса.
– Нам нужно выбираться отсюда, – проговорила она, – нужно сообщить об этом и увозить детей обратно в город.
Расс пристально посмотрел на нее. Стекла его очков запотели изнутри, но она все равно видела, что он был напряжен.
– Если мы вернемся, то никогда не узнаем, что на самом деле здесь нашли, – ответил он. – Милая, даже наша скромная доля от всего этого может обеспечить нас на всю жизнь. Понимаешь? Но если мы хотим защитить себя и не дать компании нас надуть, мы должны узнать, что нашли.
Сердце Энн всколыхнулось, но не от страха.
– Это единственная причина, по которой ты хочешь идти дальше?
Расс усмехнулся.
– Нет, черт возьми! Это же то, за чем мы все это начинали… ну, что-то вроде этого! Ты хочешь, чтобы Мори, Риз или еще какой-нибудь говнюк из компании стал первым, кто это увидит?
Чувствуя тревогу и страх, взволнованная сильнее, чем когда-либо в жизни, Энн смочила губы языком.
– Нет, черт возьми! – эхом повторила она. – Но мы потратим на это только полчаса, не больше. Я не хочу, чтобы дети слишком нас заждались. Надолго я их там не оставлю.
Глаза ее мужа сверкнули.
– Договорились, – сказал он.
«Вот почему я вышла за него замуж», – подумала Энн.
Она подняла свою аппаратуру и, свернув налево, двинулась первой. Ощущение мерзкой прудовой тины не проходило ни на мгновение. Напротив, чем дальше они углублялись в недра брошенного судна, тем сильнее оно становилось. Ее кожа все больше покрывалась влагой, хотя воздух был прохладным, и она чувствовала, что пылает румянцем, словно у нее был жар. Она подумала бы, что заболела, но с Рассом происходило то же самое.
Энн пыталась ориентироваться, мысленно представляя, как корабль сел на поверхность, наклонившись назад. Судно выглядело мертвым и пустым и напоминало ей заброшенную церковь, куда она однажды забрела в детстве. Небольшое кладбище, располагавшееся на дворе, перенесли, тела выкопали и вывезли. Табернакль
[6] убрали, а с ним и витражи из окон.
Это место, казалось, было заселено не призраками, но отсутствием жизни… и памятью – голосов, поющих и молящихся, эха шагов по каменному полу, стука деревянных скамеечек для коленопреклонения, надежд и смирения, что всегда сопровождают богослужения.
Никогда еще она не ощущала такой пустоты, как сейчас.
Но и это было не самое худшее. Ее охватывало еще и ощущение неизвестного, дыхание эонов
[7] инопланетной культуры, и она дрожала от страха, который не могла понять.
– Просто это…
– Необычно, – закончил за нее Расс.
– Жутко, – поправила Энн. – Я нутром чувствую, как это место зазывает нас и в то же время хочет, чтобы мы отсюда ушли.
– Это все у тебя в голове, – сказал Расс. – Ты выдумываешь. Мы и близко не можем представить, кем были создания, построившие все это. Разве что они были, наверное, крупными, намного больше людей. А твое воображение говорит тебе, что мы незваные гости.
– Мы и есть незваные гости, Расселл.
Она услышала, как он тихонько хмыкнул у нее за спиной.
– Не вижу, чтобы тут кто-нибудь включил сигнал тревоги.
На лице Энн промелькнула улыбка, но всего на мгновение. Пульс продолжал биться учащенно, адреналин разливался по всему телу.
– Справа от тебя, – проговорил Расс сдавленным голосом, – там какая-то тень. Что это?
Повернувшись, она увидела темную расщелину в стене. Затаив дыхание, подошла к ней ближе и в свете своего поясного фонаря увидела, что проем был намного больше, чем она думала. Тот простирался от пола до потолка и, изгибаясь внутрь стены, образовывал собой широкую тенистую полосу. Просунув голову в расщелину, Энн замерла.
– Осторожно, – предупредил Расс.
– Отсюда идет спираль вниз, – сообщила она.
– Это у них вместо лестницы?
– Может быть. И она явно уходит на другой уровень, – спираль напомнила ей закрученную внутрь морскую ракушку, что лишь усилило ее ощущение биоорганической сущности корабля, равно как и пустоты, тяготившей ее.
– Проходи дальше, время-то идет, – напомнил ей Расс.
«Точно, – подумала она. – Ньют и Тим».
Энн охватила тревога, но она справилась и прибавила шагу. Сосредоточившись на детях, зашагала быстрее, теперь уже вслед за мужем.
– Ты уверен, что нам не стоит спускаться, чтобы осмотреть нижний уровень? – спросила она.
– Может, и стоит, но мне кажется, в середине подковы у них какое-то подобие кабины пилота. Я могу и ошибаться, но размышлять нам особо некогда. Что бы там ни было, оно всего в паре коридоров.
Пока он говорил, внутри судна, похоже, становилось темнее. Энн повернула голову и посветила на стену – ее странный металл испещряли рубцы. Она снова замерла на месте.
– Энн, – поторопил ее Расс.
– Взгляни-ка на это, – сказала она, уставившись на ямки и прорези в стене. Такие же были рядом и на полу. Что-то проплавило пол насквозь, и Энн невольно запнулась и посмотрела вверх и по сторонам, чтобы убедиться, что оно – чем бы это ни было – больше не капает.
– Расс… – позвала она.
– Потом, – сказал он и двинулся дальше.
Энн снова двинулась за ним, но теперь посматривала на стены и пол и видела там множество подобных рубцов. И не только прожженных пятен. Еще в стенах виднелись обгоревшие дыры, словно в них стреляли из огнестрельного оружия. Если бы не явно внушительный возраст судна и не будь оно так засыпано пылью и камнями, Энн наверняка бы сейчас забеспокоилась.
– А вот это уже странно, – сказал Расс.
Он включил один из самых мощных фонарей, что у них был, собираясь сделать фото, чтобы заявить о своей находке. Коридор осветился тошнотворной желтизной, и у Энн перехватило дыхание. Здесь стены оказались другими. Если корабль, судя по его конструкции, имел органическое происхождение, то здесь явно было что-то иное. Стены покрывала однородная рифленая субстанция, черная и блестящая, словно некая смесь кокона насекомого и вулканической горной породы.
– Что это, черт возьми, такое? – спросила она.
– Хотел бы я знать, – ответил Расс.
Она провела ладонью по поверхности, взялась за острый хребет и надавила, отломав кусочек. Хитиновый и жесткий, по краям, где был особенно тонким, он оказался ломким.
– Пошли дальше, – сказала она, завороженная. Ощущение липкости теперь было сильнее, но она не обращала на это внимания.
