– Мы этого не знаем, – вклинилась Юсеф. – Мы никогда еще не сталкивались с этим видом. И мы не знаем, на что они способны.
– Люди еще могут быть живы, – мрачно проговорил Бракетт. – Так что, как только убедитесь, что остальные в безопасности, начинайте искать. Если их можно спасти, мы обязаны попытаться это сделать.
– Полностью согласен, капитан, – сказал Лидекер. – Сейчас только что вошел мистер Симпсон, и он хочет, чтобы я заверил вас, что он так же вас поддерживает.
– Хорошо, – ответил Бракетт. – Мы заканчиваем блок «F» на подвальном этаже, а потом поднимемся на…
Шшшшш. Помехи на линии. А потом выстрелы.
– …один есть! Я тут нашел одного говнюка! Первый этаж, северо-западный угол…
Шшшшш. Крик на заднем фоне.
– Дрейпер! – крикнула Юсеф по радио. – Подмога идет!
Бракетт уже выбегал из комнаты с трубами. Северо-западный угол первого этажа находился практически над ними.
– Где лестница? – крикнул он.
Хати, с несчастным видом неся свою электродубинку, бежала рядом.
– Поверните налево, потом в дверь с правой стороны, рядом с лифтом. Не пропустите.
Их догнала Юсеф. Она кричала по радио, вызывая Дрейпера, но тот не выходил на связь. Она несколько раз выругалась. Бракетт скрежетал зубами, пытаясь припомнить, кто был направлен на зачистку вместе с Дрейпером. Когда они обогнули угол, капитан заметил дверь, на которой красовалась огромная буква «B».
– Будьте осторожны! – предупредил он. – Этих гадов там куча.
Бракетт повернул ручку и распахнул дверь. Юсеф вошла с пистолетом наготове, но лестница оказалась пуста. Они стали подниматься в слабом, мерцающем свете, каждый раз перескакивая через ступеньку. Не успев еще добраться до двери, ведущей на первый этаж, услышали крики.
– Еще раз так же! – воскликнул Бракетт, схватившись за дверь и потянув ее на себя.
Юсеф пошла первой, и Бракетт ввалился за ней. Хати замыкала процессию. Они чуть не споткнулись об окровавленный переломанный труп морпеха, который можно было узнать разве что по форменной одежде. В первые полсекунды Бракетт принял его за Дрейпера, но затем услышал голос сержанта, и вдвоем с Юсеф они побежали в угол этажа.
Вскинув пистолеты, они приблизились к этому месту.
– Срань господня! – выругалась Юсеф.
Марвин Дрейпер подпирал дверь, чтобы не дать одному из чужих проникнуть внутрь. В качестве защиты у него был лишь пистолет; винтовка лежала на полу в полудюжине футов. Он сыпал ругательствами, в то время как ксеноморф – гораздо более крупный, чем еще четыре часа назад, – скребся в дверь и бился в нее головой и туловищем, отчего Дрейпера отбрасывало на полфута, прежде чем он прижимался снова.
Чужой шипел, протягивая в щель свои длинные тонкие руки. На полу в коридоре сидел человек в сером комбинезоне и кричал, вытаращившись на свою левую руку, ногу и живот, куда попала кислота чужого, проев плоть и даже разрушив кость. Из его ран поднималась струя дыма.
Бракетт не обратил внимания на кричащего – тому оставалось жить от силы несколько минут.
Чужой вклинился головой в щель, извиваясь и зашипев. Из его рта высунулась вторая пара челюстей, которая потянулась к лицу Дрейпера.
– Вот скотина! – крикнул сержант, рванувшись в сторону. Он сунул свой пистолет чужому в пасть и нажал на спуск, после чего отклонился назад, использовав дверь как щит от кислоты, а потом захлопнул ее, не позволив разъяренному чужому ввалиться внутрь.
Но сдерживать его слишком долго он никак не мог.
– Дрейпер! – крикнул Бракетт. – Впускай его!
Он ожидал, что тот станет спорить, но увидел в глазах Дрейпера проблеск понимания и пехотинец молча кивнул.
– Раз! – крикнула Юсеф, занимая позицию рядом с Бракеттом. – Два!
– Три! – досчитал Дрейпер и отпустил дверь, рванувшись по коридору.
Чужой ворвался в проем, замер и посмотрел на новоприбывших.
Бракетт и Юсеф открыли огонь. Дрейпер, уже с безопасного расстояния, сделал то же. Чужого разнесло на части, он упал на пол и, уже мертвый, задергался. Кровь прожгла пол в считаные секунды.
Дрейпер ликующе завопил и еще раз в него выстрелил. Бракетту же было не до празднований – учитывая, что за его спиной остался лежать мертвый пехотинец, а еще один гражданский умирал всего в пятнадцати футах от них. Последний сейчас истекал кровью на полу, с помутневшим, стеклянным взглядом. Каждый его вдох мог оказаться последним. Ему уже ничем нельзя было помочь, а Бракетт не знал даже его имени.
Мужчина выдохнул воздух, из его горла вышел влажный хрип, и он обмяк.
Боль прекратилась.
– Он несколько раз выстрелил из оружия Валенте после того, как Валенте погиб, – объяснил Дрейпер. – Но был слишком близко. Все из-за крови.
– Мы знаем, – сказала Юсеф, оборачиваясь, чтобы взглянуть в угол, за которым лежал труп Валенте. – Черт возьми, Джимми.
– Он был хорошим морпехом, – произнес Дрейпер.
Бракетт подумал, что только на такую посмертную речь и мог надеяться любой из них.
– А вы вовремя, сэр, – заметил Дрейпер, пряча оружие в кобуру и отдавая Бракетту честь.
Капитан привычно ответил на приветствие.
– Здорово, что дождался нас живым.
Несколько мгновений они смотрели друг на друга, объединенные взаимной неприязнью, но оба, как подумал Бракетт, сейчас поняли, что недооценивали друг друга. Судя по тому, что он видел, Дрейпер был чертовски классным морпехом.
– Чего они от нас хотят, капитан? – спросила Юсеф, подойдя к мертвому чужому и вглядевшись в его останки. – Если просто убить или съесть, то почему просто не убьют, вместо того чтобы утаскивать с собой?
Хати подошла к мертвому ксеноморфу, внимательно изучила его.
– Сейчас, когда у нас есть экземпляр для исследования, мы можем начать это выяснять, – она заметила, что Бракетт смотрит на ее электродубинку, и встряхнула ею. – Да, пожалуй, мне пора перейти на пистолет.
21
ИНКУБАЦИОННЫЙ ПЕРИОД
ДАТА: 25 ИЮНЯ 2179 ГОДА
ВРЕМЯ: 09.54
Кохлину нравилась доктор Идальго. Она могла быть холодной и беспристрастной, как и все ученые, которых он когда-либо встречал, но еще она обходилась с людьми вежливо и по-доброму им улыбалась. Словно она, в отличие от многих своих коллег, замечала других людей.
Но сейчас, когда она стояла в лаборатории и вела наблюдения, сержант не был в этом так уверен. Вместе со своим помощником Уэсом Наварро доктор проверяла признаки жизни тех, у кого на лицах еще оставались паукоподобные твари. Только спасти их никто из медиков не пытался. Они сбросили со счетов семерых человек, чьи мучения все еще продолжались, оставив их неизбежной смерти, и Кохлину было не по себе при мысли об этом. Родители в детстве учили его, что никогда нельзя сдаваться, никогда нельзя впадать в отчаяние.
