Стекались сюда те, кто искал себе спасения от холопства невольного, от прикрепления к земле, к тяглу, к помещику.
Московское государство начинало зажимать в крепкие тиски своих граждан, возлагая на них тяжелые обязанности перед государством – обязанности, не соответствующие правам. И вот, кто хотел избавиться от этих тисков, от тяжести податей, налогов и от произвола дворян да бояр государевых, кто жаждал вольной, свободной жизни, бежали на берега запольных
[15] речек.
В устье Терека, куда, прячась от Москвы, добрались рязанцы, располагалось разношерстное поселение – Тюмен. Жил там всякий люд: русская вольница, бежавшая с Волги, татары казанские и астраханские, армяне, персы, кабардинцы, кумыки.
– Селитесь в нашей слободе, – предлагали волжане, – здесь Терек не подтопляет.
– У нас места много, – предлагали татары и персы.
Казаки, выбрав место, где было не так сыро, расположились особняком.
Но вот как бывает. Было тепло, и светило солнце. Вдруг набежала туча, и пошел сильный дождь, все затопил, все омрачил, испортил. Разгрузившись, утомленные долгой дорогой казаки моментально забылись во сне.
А утром оказалось, что их обворовали.
– Уходим отсюда, – посоветовали старики атаману. И они стали пробираться вверх по Тереку.
Через несколько дней уткнулись в крутые и лесистые берега Сунжи. Впереди владения малокабардинцев, южнее – чеченцы, сзади – кумыки.
Первыми казаков встретили кабардинцы.
– Салам алейкум! – приветствовал их князь Илдар в урочище Голого Гребня.
– Салам, салам! – добродушно отвечали им прибывшие, когда толмач перевел приветствие.
– Откуда прибыли?
– Едем издалека. Где были, оттуда сплыли. Ищем работенки, пока есть силенки, – шутливо за всех отвечал старый казак Егор Бардош.
– Что привело вас сюда, люди? – вновь поинтересовались кабардинцы. И рязанцы, не таясь, рассказали им о причине своего бегства.
Кабардинцы, видя, что приезжие носят оружие, а это признак их свободы и достоинства, да еще оружие огнестрельное, редкостное в то время на Кавказе, предложили:
– Селитесь здесь, эта земля на стыке горских владений – ничейная, порожняя, – показывали они руками. – Будем соседями.
Казакам местность понравилась. Рядом с рекой лес, дальше гребни гор, у подножия ровные поляны травы в пояс. Коси сено, паси скот, паши землю, сей хлеб. И безопасно – никакая царская погоня не достигнет.
Стали строить дома, возвели станицу и назвали ее Гребенской. С первых же дней казаки стали куначиться с кабардинцами и чеченцами. Покупали у них скот, зерно, завели хозяйства. Ну, думали они, теперь нас никто не тронет. Но стал пропадать скот. Проведенное расследование показало, что следы вели в аулы.
– Надо проучить воров, – слышалось на сходе. Но старшие посоветовали:
– Кто же в чужом краю наводит свои порядки. Давайте воровскому обычаю горцев противопоставим свой: надежно охранять себя и не давать повода для краж.
– А для начала давайте съездим к моему кунаку – Асланбеку, может, он что посоветует, – предложил Степан Щедрин и назвал, кто с ним поедет в аул.
Выехав рано утром из станицы, они уже в полдень подъехали к подворью Асланбека. Продолговатая сакля из двух комнат с небольшими оконцами без стекол, обращенными к югу, согнулась под тяжестью времени. Невысокие стены из плетеной лозы, обмазанной глиной, местами обнажились, и прутья торчали, словно голые ребра. В углу просторного дворика располагалось приземистое строение. В нем заржала лошадь, услышавшая голос мужчин. Рядом с конюшней хлев, курятник, амбар – все, что потребно в хозяйстве.
Хозяин дома, кабардинец Асланбек, вышел из хлева с деревянными вилами в руках. Увидев гостей, с которыми приехал к нему кунак, он прислонил вилы к стене, шагнул навстречу.
– Салам алейкум, Степан! – приветствовал он кунака. – Рад видеть в своем доме гостей!
– Алейкум салам! – ответил на приветствие Степан и стал представлять Асланбеку товарищей.
– Я знаю. Вот Андрея и Федора я уже знаю, рад и с другими познакомиться, – и он пожал всем руки. В его признательном взоре смешались удивление и восторг.
– Уж как я рад! Сейчас позову толмача, без него не обойтись – ваш язык знаю плохо, да и вы наш еще не освоили.
Он тут же отдал какие-то распоряжения домашним и предложил:
– Прошу в дом, Степан.
Дверь в комнату, которая оказалась кунацкой, грубо сколоченная из двух чинаровых досок, вела прямо со двора. Чтобы легче было перешагнуть через высокий порог, у самого входа лежал плоский булыжник – ступенька. По обычаю горцев, Асланбек пропустил гостей вперед. (При выходе впереди выходит хозяин). И не успели они оглянуться в комнате, как в нее внесли войлочные подстилки, лавки, и Асланбек пригласил присесть.
Вошел толмач.
– Салам алейкум! – сказал он, слегка поклонившись хозяину и гостям.
– Обмойте руки с дороги, – предложил он гостям. И те увидели, как девушка поставила у двери тазик и кумган
[16].
– Садитесь, – сказал хозяин, когда гости ополоснули руки. И пошла беседа. Спросили друг друга о домашних делах, о детях, родственниках.
– Как перезимовали? – поинтересовался у Степана Асланбек.
– Слава Богу, – ответил тот. – Кормов хватило, да и сами не голодали.
– Но вот, Асланбек, что нас беспокоит: участились кражи скота, были и нападения. Скажи, что это значит и кто бы это мог?
– Точно не знаю, – ответил Асланбек. – Но это не наши. Думаю, что это абреки с гор. А толкнуть их на это мог или голод, или науськивание турецких эмиссаров, которые в последнее время стали все чаще здесь появляться.
– И что же нам посоветуешь делать? – спросил его Степан.
– Своим людям я скажу и разбойников мы принимать не будем. А вы усильте охрану и давайте вместе разберемся, кто не хочет мирно жить с соседями.
Казаки переглянулись. Ответ Асланбека им понравился, и другого им было не надо.
Стали вносить угощение. Запахло мясом, чесночным соусом, и разговор продолжился.
Рядом с Асланбеком сидят родственники и соседи, напротив Степан с друзьями. Казаки крепки в кости и, в отличие от них – бритых, с шевелюрой на головах. Асланбек в черкеске и мягких сапогах. Казаки в цветных рубахах и холщовых штанах, как море разливное.
Хозяева за столом с уважением относились к гостям.
– Вот берите барашка с вертела да кумыс, – в один голос предлагают они им.
– Налей нам еще максымы, – сказал Асланбек дочери, которая помогала тут с угощением.
