Черкасский. Кто же, Феденька? Не таи!…
Довконт. Я заявляю об этом после большого «думато». Главный враг российской монархии - это полковник Романов.
Житков. Браво, Федор Юрьич! Я бы добавил сюда и полковничиху, и тень старца, трупу которого она воздает фараоновы почести. Слыхали, господа?… В царскосельском парке, подле арсенала, Алиса в часовне бальзамированную мумию погребла и на поклон к ней ходит… Увы, полковник наш рожден не хватом… Он милейший семьянин, но круг семьи его ограничен лишь домочадцами, а не границами империи, к чему предназначает долг монарха. Не вождь. Не сподобил Господь. Бывает. В другое время бы пережили. Но не в роковую годину…
А теперь совершенно конфиденциально. Один мой высокий думский знакомый был на приеме в английском посольстве, и сэр Бьюкенен дал недвусмысленно понять ему, что Британия готова принять царственную чету до конца войны, если внутрироссийские обстоятельства потребуют их отречения в пользу Алексея под регентством Михаила. А флот мог бы поспособствовать их скорейшей переправке к островам туманного Альбиона.
Черкасский. Но каким образом?
Житков. А вот на этот счет я предлагаю, господа, приготовить свои мнения к следующему разу. А поскольку время не ждет, назначим нашу ассамблею на завтра.
Назавтра протокола не вели, потому что все понимали, сколь опасно заносить такую беседу на бумагу. Собрались тем же кружком после вечернего чая, плотно закрыв за собой двери каюты Черкасского.
За иллюминатором стоял воздушный гвалт зимнего шторма. «Кречет», вмерзший в лед, все же вздрагивал, погромыхивал, дребезжал, будто шел полным ходом.
Первым начал редактор «Морского сборника» Житков:
- Самое простое, что приходит в голову, господа, это зазвать полковника с супругой на какой-либо большой корабль и предложить манифест в пользу сына. Открыв им глаза предварительно на угрожающее положение вещей для них самих, равно как и для престола в целом. После передачи манифеста на берег идти полным ходом в Англию.
- Через Зунд и Пельт, перекрытый немцами? - развернул обзорную карту театра предусмотрительный хозяин каюты.
- Отнюдь. Одному кораблю, будь то крейсер или даже линкор, не прорваться, - спокойно продолжал Житков, ничуть не сбитый княжеским сарказмом. - Но прошли же к нам английские субмарины?1 Так что и царственная чета вполне бы могла совершить подводную прогулку в обратную сторону. Я думаю, англичане предоставят им для этого самую лучшую подводную лодку из отряда сэра Кроми.
- То есть пересадить их с крейсера на подводную лодку и через барражи в Англию? Но ведь опасно. Могут подорваться на мине, - возразил Ренгартен.
- На войне как на войне… Но это уже забота командира лодки и Господа… - вздохнул Житков.
- А если пересадить их на гидроплан и прямиком до ближайшей английской базы? - предложил Довконт.
- Тоже не плохая мысль! Только надо просчитать по карте, хватит ли полетного времени… Как резервный вариант годится. Еще раз браво, Федор Юрьич! - Житков похлопал в ладоши.
Черкасский раздвинул измеритель и зашагал иглами по карте.
- Если вынести точку пересадки за Готлонд, скажем, в шведские воды… Да поднять «Муромец» с полными баками…
Не дожидаясь результатов подсчета, Ренгартен озадачил Житкова весьма важным вопросом:
- А каким образом ты, Костя, собираешься выманивать полковника из Ставки да еще посадить на корабль вместе с супругой?
- Вот тут самый гвоздь! - вздохнул Житков. - И без Адриана здесь не обойтись… Пойдет ли он с нами?
Ренгартен пригладил усы.
- Если крепко «думато», может и пойти…
- Да всего-то ему можно и не знать, - загорячился Довконт, увлеченный идеей. - Скажем, что мешает нам просить комфлота о приглашении государя на корабль для ознаменования начала столь важной кампании?! Ведь планы-то какие - линкоры на немца бросить, десант в Пруссию… Дух надо поднимать, особенно после зимней спячки. Вот пусть и пройдет по Маркизовой луже хотя бы на «Авроре». Хотя бы до Кронштадта.
- Почему на «Авроре»? - подал голос Грессер.
- Да потому, что в Питере сейчас из крупных кораблей одна «Аврора». Ускорим ей ремонт, - развивал мысль Довконт.
- А «Новик» бы больше подошел, - Черкасский оторвался от карты. - С его ходкостью…
Ренгартен улыбнулся:
- Для царя мелковата посудина. Крейсер - в самый раз. Что там князинька, у нас с самолетом?
- Если пересадить за Рюгеном, достигнет Абердина через четыре часа лету. Ежели М-16 с воды поднять, то при двух пилотах взамен бомбардира с наблюдателем и полковника с женой возьмет… Надо только пилотов подобрать. Дудоров поможет.
- Стоп, стоп, стоп, господа, - замахал руками Житков. - Шкуру неубитого медведя делите… Без Адриана ничего не выйдет. Непенин должен знать все. С ним поговорить надо.
- Хорошо тебе, Костя, советы давать, - усмехнулся Грессер. Ты с ним заговори, а он и караул может вызвать…
Ренгартен покачал головой:
- Адриан не вызовет. Отказаться сможет. А караула не вызовет.
- Вот ты ему и скажи.
- И скажу.
Житков взволнованно прошелся по каюте, выглянул в залепленный снегом иллюминатор. Ветер тряс голые мачты «Кречета», и корабль дрожал, будто его била нервная дрожь.
- Сказать нужно не сегодня завтра, - обернулся редактор к Ренгартену. Тот молчал.
- Завтра у адмирала свадьба, - нарушил молчание князь.
Принтограмма № 6
«Никогда еще за все годы тайной жизни в Германии я не жил так покойно и счастливо. Я понимал, что и за это благоденствие мне придется когда-то расплачиваться. Но пока… Пока я наслаждался каждым прожитым днем.
По утрам мы прогуливались с Терезой по заброшенному штранду, почти подмятому песчаными буграми дюн, поросших хвощами и срелолистом. Море стелилось к нашим ногам широко и плоско.
Раушен был полон военными моряками. У некогда прогулочного причала стояли тральщики, очищавшие от мин трассу Мемель-Данциг. Пансионат фрау Фолькерт, приютившей нас по-родственному, заселили офицеры-летчики. Но нас они не беспокоили. Я помогал нашей хозяйке в ремонте виллы и даже сменил всю электропроводку не хуже профессионального монтера. Слава Богу, в Морском корпусе электротехника была поставлена на высоту.
В октябре Тереза съездила в Кенигсберг и оформила развод с полковником Волькенау. Чтобы отвести его внимание, ей пришлось сначала уехать в Берлин, а потом вернуться в Раушен.
Будушее материнство ее давало знать о себе все рельефнее, и мы поспешили обвенчаться в местной кирхе. Справили тихую, скромную свадьбу, на которой были только фрау Фолькерт с племянником да пастор Кон. Мне казалось, что вокруг меня происходит какой-то странный спектакль…
