— Да уж, сильное впечатление она на парней с земли произвела, — развеселился Иван. — Болевой прием, «корзинка»… Откуда у простой девушки специфические знания, которые получают агенты?
Я взяла стакан с водой.
— Отец ее бывший военный, полковник, мечтал о сыне. Родилась девочка. А папаша уже имя для мальчика заготовил — в честь своего деда. Евгений.
— Хорошо, что старика не звали Ксенофонт или Эпидокл, — еще пуще развеселился мой муж, — малышке на такое имя отзываться странно.
— Вояка воспитывал дочь как солдата, — продолжала я. — В пять утра подъем, и на улицу — водой холодной в любую погоду облилась, кросс пробежала, зарядку сделала. Потом завтрак, и в школу ать-два. Если в дневнике появлялось не «отлично», а «хорошо», следовали репрессии, не физические, моральные, лекция на тему «ленивые дуры должны вымирать». Кроме того, обучение стрельбе, приемам рукопашного боя, самообороны…
— Короче, папочка спецагента выпек, — резюмировал Иван.
— Прибавь к этому коктейлю незаурядные артистические данные девушки, умение добывать информацию из ничего и твердость на пути к достижению цели, — договорила я.
— Так… — протянул Иван. — Чую, в каком направлении твои мысли текут. Как намерена поступить с Валерием?
— Неуправляемый бабник мне в коллективе не нужен, это потенциальный «крот», — отрезала я. — Парень клялся, что все неправда. С Евгенией встречался, но та сама его вечером из своей квартиры прогоняла, а он чист как ангел.
— Ты сказала, что запись разговоров «из каблука» свидетельствует о контактах Валерия со многими женщинами, — напомнил Иван, — за неделю он общался с тремя постоянными партнершами и толпой одноразовых.
Я взяла из хлебницы булочку с сыром.
— Он все отрицает. Но голос-то его! Глупое поведение. Я велела ему написать заявление о переводе на склад. Пусть займется административно-хозяйственной деятельностью. Очень хочется выгнать сего павлина, но из бригады не уходят.
— Да, кто к нам попал, тот навечно с нами, — кивнул Иван. — Ладно, пусть на складе покрутится, а там посмотрим. Надо искать нового человека. Подумаю, что можно сделать.
— Помнишь Марту? — спросила я.
Муж отложил вилку.
— Конечно. Надо поговорить с ее старшим братом Егором.
Я начала рыться в корзинке с хлебом.
— Не о Мартине Столовой речь, хотя ее тоже называли Мартой. Имею в виду Карц, сотрудницу первой бригады, куда меня впервые Гри привел
[6].
— Марта Карц, — повторил Иван. — Да, хороший сотрудник.
— Евгения на нее, как близнец, похожа по манере поведения, — пробормотала я.
Иван отодвинул от себя тарелку.
— Ясно. Хочешь попробовать Морозко? Ты с ней говорила о нас?
— Нет, но она много о бригаде знает, накопала кучу информации, — уточнила я. — Если даешь добро и отдел «А», ее просветив, не возразит, предложу Евгении работу с испытательным сроком. Можешь главного кадровика поторопить? Вадим очень медленно кандидатуры рассматривает.
— Используешь личные связи в служебных целях? — улыбнулся муж.
— Да, — подтвердила я, — и совсем не стыжусь этого.
— Поехали домой, — зевнул Иван, открывая портфель. — А где бумажник? Черт! Оставил его на столе в кабинете!
— Не беда, сама заплачу, у меня карточка… — начала я и замолчала.
— Что не так? — встревожился супруг. — Тоже кошелек в офисе оставила?
Я начала выкладывать содержимое сумки на стол.
— Нет, он на месте, но куда-то подевался синий зайчик.
Иван вынул карточку из моего портмоне.
— Синий зайчик? Это что?
— Не помнишь? — расстроилась я. — Давно, когда мы с тобой еще были посторонними друг другу, я упала, сломала каблук и расстроилась из-за этого. Ты случайно стал свидетелем произошедшего, помог мне встать, увидел, что я разбила в кровь коленку…
— Да, да, да, — закивал муж, — конечно, да, да…
Но слова его звучали как-то неубедительно.
— Не помнишь, — вздохнула я. — Мы зашли в аптеку, ты купил перекись водорода, пластырь, а мне вдруг приглянулась маленькая плюшевая игрушка, выставленная на витрине, синий зайчик в красных галошах. И ты мне его подарил.
— С ума сойти, — усмехнулся Иван. — Уверена, что это был я?
— Стопроцентно, — снова вздохнула я. — С тех пор заяц всегда со мной, как талисман. А сейчас его нет. Куда он мог деться? О! Когда я прощалась с Вороновой, уронила сумку на пол, она открылась, все из нее вывалилось…
Я схватила мобильный.
— Алло, Галина Леонидовна? Татьяна Сергеева беспокоит. Сегодня… Ой, кто это? Как?!
— Что случилось? — насторожился муж. — В институте пожар, и твой амулет в огне сгинул? Новый куплю, лучше старого, у этого длинноухого не четыре лапы, а шесть будет.
Я положила трубку в сумку.
— Вороновой сразу после моего визита стало плохо. Вызвали «Скорую», но врачи ничем не помогли, констатировали смерть до прибытия. Почему Галина Леонидовна скончалась, пока неизвестно. Мобильный покойной сейчас в руках секретаря директора, она отвечает на звонки тех, кто ищет профессора. Да что ж такое творится? Владимир и Ксения отравились газом, Елена фальшивой водкой, Мартина покончила с собой, Геннадий слишком увлекся героином, Петр попал под машину, а теперь внезапно ушла из жизни Галина Леонидовна. Не слишком ли много неожиданных смертей для семьи Столовых?
— Родители Леси лишились жизни из-за патологической жадности, — напомнил Иван, — Елена алкоголичка. Гена наркоман. Никаких подозрительных обстоятельств.
— Дорогая бутылка водки «Поле» тебя не смутила? — спросила я.
— Ее мог кто угодно из собутыльников Елены украсть, — отбил подачу Иван. — Давай подождем до вскрытия Вороновой, после него все станет ясно.
— Или все еще больше запутается, — возразила я.
Глава 17
Едва мы с мужем вошли в прихожую, как Роки и Мози со счастливым визгом бросились к нам. Мози тут же от восторга напрудил лужу, а Роки подпрыгнул и головой выбил из руки Ивана мобильный. Айфон упал на пол и отлетел под калошницу.
— Кабачки, сейчас же прекратите бесчинствовать! — приказала я, снимая туфли.
Из глубины квартиры выплыл кот Альберт Кузьмич. Британец, как всегда, шествовал с гордо поднятой головой, не разбирая дороги. Альберт Кузьмич царь, он привык, что перед ним все расступаются, поэтому сейчас вышагивал с видом коронованной особы и… угодил передними лапами в лужу, которую напрудил бульдожка. Ощутив влажность, Альберт Кузьмич замер, попятился, потом сел, поднял правую лапу, осмотрел ее со всех сторон, то же самое проделал с левой, брезгливо потряс ими, распушил усы, вздыбил шерсть, встал, распушил хвост наподобие опахала, одним прыжком очутился около не чуявшего надвигающейся беды Мози и со всем кошачьим милосердием врезал бульдогу лапой по морде. Мози опрометью кинулся прочь из холла, а Альберт Кузьмич грозно посмотрел на Роки. Тот рухнул на спину и замер, сделав вид, будто умер. Кот презрительно фыркнул и, издав боевой клич, ринулся в глубь апартаментов.
