— Вы очень убедительно сыграли свою роль, — отметила я. — Но кое-что придумали от себя, например, что Анфиса болела ветрянкой.
— Ну да, — пробормотала Юферева, — вдохновение напало.
Женя кашлянула и взглянула на меня, я кивнула.
— Есть вопрос, — заговорила Морозко. — Почему вы сейчас нам правду изложили?
— Так очень хотела квартиру получить, ради нее на все была готова, — повторила Юферева. — Но когда сообразила, что мужик собирался меня убить, вот тут ум на место и вернулся. Я же завещание написала — если меня не станет, жилье отойдет ему.
Валентина натянула на себя одеяло.
— Спрячете меня от этого человека? Да?
— Осталось лишь узнать его имя, — ответила я.
— Илья Каравайкин, — всхлипнула Юферева.
— Адвокат? — уточнила я.
— Вы его знаете? — изумилась Валентина. — Да. Мне кажется, что он сам мне пиццу и притащил. Рост совпадает, а еще пахло от доставщика похожим одеколоном, резким, со специями. Именно так от Каравайкина несло, когда мы с ним про квартиру договаривались. Лица разносчика я не разглядела, но чем больше думаю, тем яснее понимаю: точно, это Каравайкин приходил.
— Вы разрешите врачу рассказать нам о состоянии вашего здоровья? — спросила я.
— Зачем? — напряглась Юферева.
— Чтобы знать, поставить у палаты охрану или перевезти вас в безопасное место, — ответила я.
— Да, да, — закивала Валя, — пусть про меня все скажет.
— Женя, посиди пока здесь, — попросила я и отправилась к Прокофьевой.
Софья Мартыновна оказалась недоверчивой. Она сначала сбегала в палату к пациентке, услышала от нее: «Пожалуйста, сообщите Тане, что со мной случилось», и только потом объяснила:
— Сейчас состояние Юферевой стабильно, завтра-послезавтра ее можно отпустить домой. Лекарство, следы которого были обнаружены в ее крови, «Шлафенгут»
[10], отпускается только по рецепту, хотя порой у аптекарей можно что угодно выпросить. Однако пациентка уверяет, что даже не слышала про этот препарат, не знает, как он у нее в крови оказался. Но…
Софья Мартыновна, оборвав себя на полуслове, замолчала.
— Но — что? — повторила я. — У вас есть какие-то сомнения?
— Мои размышлизмы вам неинтересны, — отрезала врач.
Я улыбнулась.
— Наоборот, очень хочется узнать, что профессионал думает по этому поводу.
Прокофьева слегка смягчилась.
— Юферева далеко не старая женщина, да только молодость ее уже не первой свежести. В таком возрасте у большинства ее сверстниц уже есть муж, дети. А Валентина одинока. Наша медсестра хотела позвонить ее родственникам, но больная сказала: «У меня никого нет».
Прокофьева замолчала.
— Вы предполагаете суицид? — поторопила ее я.
Софья Мартыновна надела очки.
— Не имею права делать выводы без какой-либо доказательной базы. К нам иногда привозят молодых людей, которые, решив свести счеты с жизнью, наелись всяких лекарств. Наглотались таблеток, легли на кровать… а препараты-то не сразу начинают действовать, должно пройти время. Самоубийца продолжает размышлять о жизни, о смерти… И когда начинает дремать, вдруг понимает, что не хочет умирать. По статистике, семьдесят процентов тех, кто проглотил пилюли с желанием отправиться на тот свет, после того как их откачают в реанимации, называют себя идиотами. Говорят, что приняли страшное решение под влиянием минуты, поступили как дети. Мать в кино не пустила? Назло ей отравлюсь, то-то она поплачет… Большинство самоубийц можно остановить до того, как они выпрыгнут из окна или полезут в петлю, с ними надо просто поговорить. А некоторые пугаются, наевшись лекарств, и сами звонят в «Скорую». Сказать доктору правду о попытке уйти из жизни они боятся и выдумывают черт-те что. А в случае Юферевой я могла бы заподозрить манипуляцию…
— Что? — не поняла я.
Софья приподняла брови.
— Есть люди, которые, чтобы добиться чего-то от близкого человека, занимаются некрасивыми вещами, я их называю манипуляциями. Допустим, муж изменил жене. Последняя не хочет отдавать супруга сопернице, глотает снотворное, вызывает «Скорую» и оказывается у нас. Доза лекарства минимальная, о настоящем суициде «актриса» и не думала, но мужчины, как правило, пугаются. А я не могу уличить кривляк во лжи. Таблетки-то дамочка выпила, записку оставила, в попытке самоубийства доктору призналась. А то, что с количеством препарата просчиталась, ну так не токсиколог же она, думала, что и две таблетки ее в рай унесут. Подобные дамы, едва очутившись у нас, истерично кричат: «Позвоните скорей мужу! Немедленно!» А у Валентины мужа нет. Так что навряд ли Юферева пример манипуляторства, скорее просто вовремя опомнившаяся дурочка, которая сейчас привирает, что и не слышала про эти таблетки… У вас телефон звонит.
— Простите меня, я не отключила звук, — извинилась я.
— Отвечайте, мне больше нечего вам сказать, — кивнула Софья Мартыновна.
— Слушаю тебя, Эдита, — я приняла звонок.
— Нам принесли анонимное письмо, — отрапортовала Булочкина, — я отправила тебе фото.
— Спасибо, — поблагодарила я. И снова обратилась к Прокофьевой: — Можете еще что-то рассказать?
На стене кабинета вспыхнула красная лампа, врач вскочила.
— Все, бегу в реанимацию! Уходите, нет времени на болтовню…
Глава 42
— Кто прислал письмо? — спросила я, входя в кабинет Эдиты. — Можешь отследить адрес?
Булочкина отложила пряник, который держала в руке.
— Не-а.
— Почему? — удивилась я. — Обычно тебе не составляет труда выполнить столь простое задание.
— Так не электронный вариант, — уточнила компьютерщица, — просто листок в конверте. Текст короткий, но ясный: «Адвокат Илья Каравайкин убил Владимира, Ксению, Мартину Столовых. Утечка газа в деревне подстроена. Юрист обманом заставил Мартину выпить яд. Каравайкин защищал Егора Столова, поднимите дело Полины Мотыльковой. Валентину Юфереву наняли оболгать Егора, чтобы вы подумали, будто именно он отравил Марту. У Каравайкина давняя связь с Лесей. Адвокат ее соблазнил, она богатая наследница, он хочет заграбастать ее фирму, деньги, недвижимость. Леся ни при чем, она ему верит. Они только что поженились. Следующей Каравайкин убьет Лесю».
Эдита схватила пряник, откусила от него и дальше продолжала с набитым ртом:
— Я проверила информацию про брак. Это правда.
— Так… — протянула я. — И почему мне ничего о свадьбе неизвестно? Ты рассказала биографию девушки, но ни словом не обмолвилась, чья она жена. Неужели в твоем Интернете нет сообщения о бракосочетании?
