На малом газу КВ-2 ушел в сторону от места боя и затаился в сосняке. Хотя слово «затаился» не очень-то подходило к машине высотой три метра с массивной, заметной издалека башней. Вместе с Журовым находились уцелевшие танкисты из «тридцатьчетверки» и КВ-1, десяток пехотинцев.
Ночь практически не спали. С включенными фарами прошли несколько немецких танков и бронетранспортеров. Лучи света выхватывали накрытый ветками КВ-2. Все были уверены, что немцы их обнаружат. Но вражеские машины прошли буквально в сотне шагов, ничего не заметив.
– Спокойнее, ребята, – тихо говорил Журов. – После такой мясорубки им не до нас.
Видимо, опытный капитан был прав. Немцы собирали своих раненых, перекликались, затем все затихло.
Утром, едва рассвело, обрабатывали раны у своих пострадавших товарищей, подсчитывали боеприпасы и ждали решения капитана.
– Надо уходить, – переговаривались бойцы. – Нашу громадину быстро обнаружат.
Вернулись посланные капитаном разведчики проверить, есть ли поблизости немцы. Сержант, командир отделения, докладывал:
– Напрямую к своим не выйдем. Фрицев в лесу хватает. Танки, орудийные батареи, пехота. Обозов скопилось много. Вчера, видно, надеялись, что без задержки пойдут вслед за танками, но ряшку мы им крепко набили. Готовятся к новому наступлению.
Конечно, стоять на месте они не будут. Танковая бригада сделала вчера все, что могла, и на сутки задержала продвижение немецких войск. Сегодня, даже если наши соберут все резервы, такого эффективного встречного удара не получится.
– Выйти, пожалуй, сможем только по тележной колее, – продолжал сержант. – По ней местные на повозках сено и дрова возят. В той стороне мы немцев не видели, хотя с полчаса наблюдали. Может, проскочим.
Прибежал один из постовых и доложил:
– Товарищ капитан, немцы появились. Конная батарея и пехота. Если не поспешим, угодим под огонь.
Когда заработал пускач, а затем шестисотсильный двигатель, Журов тоскливо подумал, что выбраться из этой мышеловки будет непросто. У него мелькнула мысль, отправить молодых ребят-пехотинцев самостоятельно. Может, сумеют потихоньку выбраться.
Но сразу же от этой мысли отказался. На жалюзи танка лежат четверо раненых и обожженных, им нужна помощь. Да и без разведки не обойдешься.
От их КВ-2 хоть и шума много, но гаубица и три пулемета помогут отбить нападение и пробиться. Поэтому советоваться и лишние разговоры на эту тему заводить не стал. Журова поддержали большинство бойцов.
– Гуртом пробиваться надо. Поодиночке нас всех перебьют. Если что, с боем будем выходить.
Но трое красноармейцев решили по-своему. После вчерашнего жестокого боя им казалось безопаснее выходить мелкой группой. Кроме того, все трое запаслись немецкими листовками-пропусками.
– Если что, сдадимся. Ради чего гибнуть, когда немцы верх берут? Ради сраного колхоза, где ничего не платят, а только палочки-трудодни рисуют.
Так, распаляясь, убеждал себя и двоих спутников красноармеец лет тридцати пяти. В общем, каждый выбрал свою дорогу.
Тем временем у подножия холма открыла огонь артиллерия. Немцы продолжили наступление.
Дорога, вернее тележная колея, по которой двигался «Клим Ворошилов-2» и торопливо шагали бойцы, петляла среди пойменного луга, поросшего ивами, старыми ветлами и кустарником.
В одном месте наткнулись на немецкий пост. Двое солдат во главе с фельдфебелем из полевой жандармерии дежурили здесь со вчерашнего дня. У них имелся пулемет, и вечером они неплохо отстрелялись по группе отступавших красноармейцев.
Будь это обычный пехотный пост, немцы, скорее всего, взяли бы красноармейцев в плен. Но полевые жандармы обычно всегда действовали более жестоко. Они привыкли к расстрелам, карательным операциям и без колебаний открыли огонь из своего пулемета МГ-34.
Скорострельный МГ (14 выстрелов в минуту) буквально скосил полтора десятка красноармейцев, большинство из которых были контужены или ранены.
Несколько человек упали на траву и закричали, что сдаются. Кто-то тянул руку с пропуском-листовкой.
– Целый день по нашим солдатам стреляли, а теперь сдаются, – засмеялся фельдфебель. – Всем встать!
Поднялись пять-шесть бойцов. Кто-то зажимал простреленную руку, кто-то молился. Другие кричали:
– Сталин капут! Сдаемся.
– Жиды, комиссары есть? – спросил фельдфебель.
– Нет, – крикнули в ответ, – мы простые солдаты!
– А оборонялись как фанатики.
И, не дожидаясь ответа, фельдфебель нажал на спуск своего автомата.
Упал один, другой красноармеец, остальные метались под огнем и тоже падали один за другим.
В донесении по рации фельдфебель доложил, что пост принял бой с отступающим взводом русских пехотинцев. Все они были уничтожены. Захвачены трофеи – восемнадцать винтовок и патроны к ним. Потерь среди личного состава нет.
Трудно судить этот взвод. Они шли, торопясь, не заметили засаду, а когда по ним открыли огонь, не осмелились дать отпор, хотя все имели винтовки. Тяжелый бой сломил их, они хотели лишь одного, спасти свои жизни, но остались лежать в подсохшей сентябрьской траве.
Увидев тяжелый русский танк, фельдфебель связался со своим начальством по рации и доложил:
– Из окружения выходит большой русский танк и группа солдат.
– Какой именно танк? Т-34?
– Нет, гораздо крупнее и с массивной рубкой. Там, кажется, установлена гаубица.
– Снимай пост и следуй на расстоянии за русским «мамонтом». Это «Клим Ворошилов-2», наши специалисты интересуются им. Докладывай, куда он движется, и смотри, не упусти его.
Фельдфебель быстро свернул пост и на скорости ушел вперед по извилистой степной дороге. Вначале он старался держаться в пределах видимости, чтобы не упустить русский танк, но пулеметная очередь, едва не перехлестнувшая мотоцикл, заставила его уйти подальше.
Между тем дорога стала более накатанная, показалась железнодорожная насыпь, а еще через полчаса Журов понял, что приближается к небольшой железнодорожной станции.
Оставалось два выхода. Обойти ее стороной, все больше удаляясь от линии фронта или прорываться через переезд и уходить напрямую к своим.
Первый вариант был опасен тем, что, удлиняя путь, танк мог просто затеряться среди перелесков. А когда опустеют топливные баки, машина застынет на месте и будет наверняка обнаружена. Ну что же, танк можно будет взорвать и уходить к своим пешим ходом, вынося на себе двоих тяжело раненных.
Рискованно, но шансов уцелеть куда больше, чем прорываться через станцию, где наверняка имеется артиллерия, сосредоточена пехота, возможно стоят в ожидании наступления танки.
Михаил Филиппович Журов всегда старался избегать ненужного риска. Но, взвешивая оба варианта, все же пришел к выводу, что пешим ходом из вражеского тыла им не выйти. Здесь нет сплошных лесов, а в степи их группу легко окружат, а дальше смерть или плен.
